Конторович Александр - Пока светит солнце!
— Товарищ полковник, а как отряд наш? Вышли?
— Нет пока. Гоняют там его финны по лесам, офицеров этих отбить пробуют. Но хрен у них это выйдет! Ребята уже к линии фронта подошли. Не сегодня-завтра, перейдут к нам. Мы им поможем. Авиацией прикроем и артогнем.
Ракутин поднялся и, слегка пошатнувшись от резкого движения, оперся о стену рукой.
— А револьвер твой где? — приподнял бровь Мамсуров.
— Осколками, должно быть, ремень порвало, товарищ полковник… Не нашел я его потом, так с кобурою и пропал… Комполка обещал, что найдут — сказал, мол, всю ложбину перероют.
— Невелика беда — главное, что сам уцелел. Ну, а револьвер… — полковник усмехнулся и, открыв ящик стола, вытащил из него кобуру. — Держи — законный трофей!
— Что это?
— Сам же и принёс! Вместе с вещами этих шведов. В одном мешке всё и лежало. Хорошая машинка — 'Браунинг' тридцать пятого года. Мощный агрегат, приходилось из такого стрелять. К нему даже приставная кобура есть, вроде, как у маузера. Да только офицеру этому, видать, в лом было её носить. А ты — заслужил! Приказом оформим, как наградной. Носи!
Так вот и появился у Ракутина трофейный 'Браунинг'. Пистолет, действительно, оказался неплохим, мощным и точным.
Да и со всеми прочими наградами их тогда не обошли. Всех участников прорыва наградили медалями 'За отвагу'. А Карпина (посмертно) и Ракутина — ещё и орденами.
А наган нашелся. Комполка свое обещание выполнил — в госпиталь оружие привез посыльный.
22.06.1941 г
Толчок в бок вырвал капитана из объятий сна. Надо же… заснул! Знать, здорово напахался в последнее время, раз даже в самолете уснуть ухитрился! И трясёт и шумит — какой уж тут отдых!
Самолет тряхнуло ещё раз, и Ракутин повалился на своего соседа — молодого лейтенанта. Тот, ухватившись рукой за какую-то железяку, удержался на своем месте и не дал капитану свалиться на пол.
— Пилот, что — дрова везёт?! — возмущенно крикнул кто-то из соседей. — Кто там к кабине ближе — скажите ему!
Хм, скажите… для этого, туда, как минимум, попасть надо. А самолет трясло и болтало так, что устоять на ногах не было никакой возможности.
Громко взвыли моторы — их рев был слышен очень хорошо и по корпусу самолета вдруг словно ударили палкой! Да не один раз!
В воздухе повисла пыль, полетели какие-то искры, и громко вскрикнул сосед Ракутина.
Снова удары!
Треск.
И визг.
Визг шальной, очумело метавшейся по салону, отрикошетившей пули…
Да это же пулеметный огонь! Нас обстреливают!
И всё встало на свои места…
Рывки и толчки — пилот пытался уйти из-под обстрела.
Громкий рев двигателей — повысил скорость, чтобы оторваться от преследования.
Выходило не очень — неведомый стрелок пока не промахивался.
Около ног капитана скорчился сосед, напротив — обмяк на полу ещё один. Спереди, матерясь сквозь зубы, рвал рукав гимнастерки немолодой уже старший лейтенант. Пробитая пулей, его правая рука висела плетью.
— Бинт есть, капитан? — уловив взгляд Алексея, крикнул раненый.
— Есть! В чемодане!
Да где теперь тот чемодан… Разбросанные при маневрах самолета вещи, хаотично разлетелись по всему салону.
— Есть бинт! Индпакет есть! — крикнул кто-то позади капитана. — Держи!
Обернувшись, Алексей успел поймать в воздухе сверток. Вскочил со своего места и подобрался к раненому.
— Давай руку! Перевяжу! Не ссы — у меня опыт есть, не тебя первого бинтую!
Тональность и звук моторов самолета, изменились — стало чуть-чуть потише. Зашуршало в ушах, самолет менял высоту — снижался.
Внезапно взвыл и захлебнулся один из двигателей.
Пол в кабине перекосило — самолет накренился на бок. Угу, как раз в сторону замолчавшего двигателя.
Совсем здорово… если мы ещё и на посадку так зайдём…
А, похоже, именно это и собирался делать пилот.
Самолет тряхнуло, ещё раз…
Распахнулась дверь в пилотскую кабину, и оттуда выглянул кто-то из членов экипажа.
— Держитесь там все! На вынужденную идём!
— Что вообще происходит? — крикнул кто-то из пассажиров.
— Да черт его знает! Обстреляли нас! Самолеты какие-то незнакомые… Движок один разбили! Второй пилот ранен!
И он снова скрылся в кабине, захлопнув за собою дверь.
Вот тебе и здрасьте! Кто мог обстрелять самолет? Свои? Перепутали с… а с кем, собственно говоря? С немцем? Так это совсем слепым надо быть! Да и не стали бы наши пилоты стрелять, во всяком случае — сразу. Постарались бы посадить, на эту тему даже приказ специальный был. Палить сразу наши истребители не будут, таких идиотов в летных частях не держат.
И хотя сейчас раннее утро, настолько окосеть летчики уж точно не могли! Да и члены экипажа эти самолеты тоже не опознали…
Массовое охренение?
Ну да, ищите дураков…
А вот на провокацию это похоже гораздо больше!
Самолет сильнее затрясло.
Хренак!
Лязгнули зубы, и из глаз посыпались искры.
Ох, и мать же вашу! Таким макаром нас тут и стрелять не надо будет — и без того дух выбьют, одной посадкой!
Самолет снова подпрыгнул, на этот раз — уже не так сильно, покатился… сели.
Остро завоняло бензином.
Снова распахнулась дверь, и в салоне появился тот самый летчик, который выглядывал только что.
— Все на фиг из самолета! Рвануть может в любой момент! Бензопровод перебит!
Дважды повторять никому не пришлось. Распахнув дверцу, все — пассажиры и пилоты, вывалились наружу. В салоне осталось двое, сосед Ракутина и ещё один капитан — им уже было все равно…
— Спасибо! — старший лейтенант согнул и разогнул руку. Поморщился.
— Болит? — Алексей сложил перочинный нож и спрятал его в карман.
— Есть такое дело… — не стал ломаться его собеседник.
— Повезло тебе — навылет прошла! Чуть в сторону — и кость перебило бы!
— Да рази ж я спорю… — старший лейтенант попытался, по привычке, развести руками и снова скривился.
— Ты руку-то береги! Пока ещё до врача дотопаем…
Капитан поднялся с пенька, на котором он примостился, бинтуя руку, сидящему рядышком раненому. Пилота уже перевязали — ему достались сразу две пули. В ногу и в предплечье. Хорошо, что в пилотской кабине присутствовала санитарная сумка — согласно приказа! За этим следили строго — вдруг кому-то из пассажиров потребуется помощь? Им, кстати говоря, повезло — неизвестные истребители обстреливали, в основном, кабину пилотов. Да и то… нельзя сказать, чтобы очень успешно. Долбани они всерьёз по салону — двумя убитыми не отделались бы. В горячке уклонения от огня, пилоты даже затруднялись ответить не только на вопрос — что это были за самолеты, но даже и сколько их напало… Два? А, может — три? Точно — не четыре.
