Валентин Тарасов - Чеслав. Воин древнего рода
— Вот, пошла щавеля, крапивы набрать, — веселилась красавица.
— Одна?! Ты ума лишилась! — выглянув из-за куста, воскликнул Чеслав.
Зоряна, отломив от куста веточку, бросила ее в сторону Чеслава.
— Подумала, а вдруг и меня кто в лесу найдет. А хотя бы и ты, Чеслав. — В ее глазах так и переливался задорный солнечный свет. — Ты ведь нашел девицу приблудную… Случайно…
— Ну, нашел… И что с того?
— Вот всем теперь и интересно, а что дальше-то будет?
Помолчав, Чеслав жестко спросил:
— Ты за этим сюда пришла?
— А хотя бы и так. — Девушка уже не смеялась, а выжидательно смотрела на парня.
Чеслав ничего не ответил. Ну не посвящать же Зоряну в свои планы и мысли?! А врать Чеславу не хотелось. Вот он и не знал, что ответить настырной. Стоял и молчал. Юноша даже не отбивался от комаров, которые накинулись на него дружным роем, радуясь такому легкодоступному пиршеству.
— Негоже девушке… — наконец неуверенно прервал свое молчание Чеслав.
— Я сама знаю, что мне гоже, а что нет… Да тебе тоже знать бы про себя… Не ты ли шептал мне слова нежные? Намеки делал, что я люба тебе, — срывающимся голосом заговорила Зоряна. — Даже песни петь пытался. А теперь и взгляда в мою сторону не бросишь.
— Недосуг мне теперь… Не до игрищ…
— И до меня недосуг? Отчего же? Или думаешь, я не ровня тебе? Так мой отец твоему под стать и в общине и племени такое же уважение имеет.
— Не про то ты говоришь, Зоряна.
— Прав мой отец, когда говорит, что от вашей крови да семени ничего путного не будет. — В ее голосе было столько обиды и горечи!
— Зачем же ты тогда?.. — усмехнулся Чеслав.
— Затем, что неразумная из-за тебя стала! — в сердцах крикнула Зоряна и, повернувшись, побежала прочь, чтобы юноша не видел ее слез. Только коса замелькала среди зелени деревьев.
Зоряна сама понимала, что не подобает девушке гоняться по лесу за парнем, но ничего с собой поделать не могла. Она любила и, как всякая любящая, была нетерпелива. А ожидать, пока милый покажется ей на глаза, у нее не было сил. Тем более что он к ней глаз-то и не казал. Споткнувшись о корягу, она упала на прошлогоднюю листву и, уже не сдерживая себя, зарыдала со всем своим отчаянием. Как же безутешно девичье горе!
Чеслав какое-то время задумчиво смотрел вслед убежавшей Зоряне, но затем безжалостные комары напомнили ему о реальности. Он стал ожесточенно сражаться с кусачей армадой. Искать дальше следы Сокола не было никакого желания. Из-за кустов, хитро улыбаясь, вышел Кудряш.
— Это Зоряна была?
— А то ты не видел! — поддел друга Чеслав.
— Видел. Я в кустах схоронился. Думаю, не буду вам мешать, — простодушно сознался Кудряш.
— Мешать?! Нет, чтобы выручить друга, так он схоронился.
— Нет уж, ты со своими девками сам разбирайся. В этом деле промеж пары лучше не всовываться. А то они потом поголубятся, а меня за чуб оттаскают.
Наконец-то этот долгожданный день наступил. День, которого ждет каждый мальчишка в племени, как только начинает осознавать, что он принадлежит к той части соплеменников, которая называется «мужчины». В день посвящения юноши должны стать полноправными членами среди сородичей и обрести право голоса в племени.
Еще накануне вечером Болеслава напоила Чеслава каким-то отваром из трав, а потом еще и молоком с медом.
— Это чтоб ты не тревожился и спал спокойно до самого утра, а утром у тебя было сил побольше.
Чеслав проснулся еще затемно, едва прокричали первые петухи. Благодаря отвару заботливой Болеславы он спал как младенец, не терзаясь волнением и тревожными снами. Стараясь не разбудить еще спящего брата, он осторожно выбрался с сеновала. Выйдя на улицу и с удовольствием вдохнув свежего утреннего воздуха, юноша сладко потянулся, размял затекшее ото сна тело и почувствовал играющую в нем силу и азарт предстоящих испытаний.
Однако проснулся не только Чеслав. В разных концах селения было видно и слышно, как народ готовит своих сыновей к празднику.
Чеслав вошел в дом. И здесь уже не спали. Болеслава и Голуба хлопотали у очага. Велимир еще раз внимательно осматривал и проверял на прочность и остроту лук, стрелы и нож, с которыми Чеславу предстояло пройти испытание. Одна Неждана тихо сидела в углу, не зная, куда себя деть в этой суете. Когда Чеслав вошел в дом, оживление еще больше усилилось. Женщины споро выставили на стол миски и горшки с едой.
— Садись, сынок, покушай. — Болеслава легонько подтолкнула Чеслава к столу.
— Да я и не хочу совсем.
— А надо. Потом когда еще поешь? Ведь весь день голодным будешь.
— Болеслава дело говорит, — отозвался отец. — Садись, поешь. Объедаться не стоит, а то брюхо за собой не утащишь, но и голод в такой день не помощник.
— Давай, брат, а я тебе помогу, — поддержал отца вошедший в дом Ратибор.
Чеслав сел за стол и принялся за еду, время от времени украдкой посматривая на Неждану. Это тайное подглядывание продолжалось уже несколько дней, и не только со стороны Чеслава. Неждана, чувствуя на себе взгляды юноши, и сама порой невольно посматривала в его сторону. Но если вдруг их взгляды встречались, она, одарив его очередной порцией злости, упрямо отворачивалась.
— Пора, — коротко сказал Велимир, и вся семья направилась к выходу.
На улице Болеслава прижала юношу к себе и, сдерживая слезы, прошептала:
— Вот ты и вырос, сынок. — Затем поцеловала его в лоб и, больше не сдерживаясь, заплакала открыто.
— Ну вот, дождя нам еще не хватало, — проворчал Велимир.
Он по-мужски обнял сына, а затем, взяв из рук Ратибора лук, стрелы и нож, передал Чеславу:
— Не подведи, сын!
Ратибор тоже пожелал брату удачи в испытаниях. Чеслав, получив напутствие от родных, повернулся в сторону дома. Там в дверном проеме стояла и наблюдала за происходящим Неждана. Заметив, что Чеслав смотрит на нее, она скрылась. Женщинам не позволялось принимать участие в этом обряде, поэтому они должны были оставаться в городище. Попрощавшись с ними, Чеслав в сопровождении отца и брата отправился к реке. В начинающем сереть рассвете было видно, как с разных сторон поселения юноши вместе с родными потянулись к месту, где должно было начаться испытание.
На берегу реки их уже ожидали старый Сокол и волхв Колобор. Убеленный сединой волхв был облачен в длинные белые одежды, расшитые от горловины расходящимися в стороны лучами солнца; он облачался в этот наряд только в дни празднеств или когда ему необходимо было обратиться к Великим за советом. В племени лишь он имел такое исключительное право, ибо ему было ниспослано слышать голос богов и толковать их знаки.
