Александр Дюма - Графиня де Монсоро. Том 2
– Он самый, господин граф, – ответил ему гасконец. Бюсси уставился на него с тем изумлением, которое говорит яснее всяких слов: «Сударь, зачем вы сюда пожаловали?»
Поэтому Шико, несмотря на то что ему не было задано этого вопроса, ответил очень серьезным тоном:
– Сударь, я пришел, чтобы предложить вам небольшую сделку.
– Я вас слушаю, сударь, – сказал Бюсси с недоумением.
– Что вы мне обещаете, если я окажу вам важную услугу?
– Это зависит от услуги, сударь, – ответил несколько свысока Бюсси.
Гасконец прикинулся, что не замечает его пренебрежительного тона.
– Сударь, – сказал он, усевшись и скрестив свои длинные ноги, – я вижу, что вы не удостаиваете меня приглашением сесть.
Краска бросилась в лицо Бюсси.
– Это увеличивает размеры вознаграждения, которое мне будет полагаться после того, как я окажу вам упомянутую услугу.
Бюсси ничего не ответил.
– Сударь, – не смущаясь, продолжал Шико, – вы знакомы с Лигой?
– Я о ней много слышал, – ответил Бюсси, начиная проявлять к словам гасконца некоторый интерес.
– В таком случае, сударь, – сказал Шико, – вы должны знать, что это объединение честных христиан, собравшихся для того, чтобы благоговейно уничтожить своих ближних – гугенотов. Вы состоите в Лиге, сударь?.. Я – да.
– Но, сударь?..
– Скажите только, «да» или «нет».
– Позвольте мне удивиться, – сказал Бюсси.
– Я имел честь спросить вас, состоите ли вы в Лиге; вы поняли меня?
– Господин Шико, – сказал Бюсси, – я не люблю вопросов, смысла которых я не понимаю, поэтому, будьте так любезны, перемените тему разговора, и ради приличия я подожду еще несколько минут, прежде чем сказать вам, что, не любя подобных вопросов, я, естественно, не люблю и людей, их задающих.
– Великолепно; приличие есть приличие, как говорит наш дорогой господин де Монсоро, когда он в хорошем настроении.
При имени Монсоро, которое гасконец обронил словно бы невзначай, Бюсси снова стал внимательным.
– Гм, – прошептал он, – не заподозрил ли Монсоро чего-нибудь и не прислал ли ко мне этого Шико на разведку?..
И сказал громко:
– Ближе к делу, господин Шико, в нашем распоряжении всего несколько минут.
– Optime6, – ответил Шико, – несколько минут – это много; за несколько минут можно наговорить с три короба. Я, пожалуй, мог бы и не спрашивать вас, ведь если вы и не принадлежите к святой Лиге, то, вне всякого сомнения, вступите в нее, и очень скоро, учитывая, что монсеньер герцог Анжуйский в ней состоит.
– Герцог Анжуйский! Кто это вам сказал?
– Он сам в личной беседе со мной, как говорят или, вернее, пишут законники; как писал, например, милейший и добрейший господин Николя Давид, светоч парижского форума. Этот светоч теперь угас, и до сих пор неизвестно, кто же его задул. Так вот, вы прекрасно понимаете, что если герцог Анжуйский принадлежит к Лиге, вам этого тоже не избежать, ведь вы его правая рука, черт побери! Лига понимает толк в деле и не согласится иметь своим главой однорукого.
– И что же дальше, господин Шико? – сказал Бюсси, на этот раз значительно более вежливым тоном.
– Дальше? – переспросил Шико. – Дальше, если вы принадлежите к Лиге или подумают, что вы к ней принадлежите, а так обязательно подумают, с вами случится то же, что случилось с его королевским высочеством.
– Что же случилось с его королевским высочеством? – воскликнул Бюсси.
– Сударь, – сказал Шико, поднимаясь и принимая ту позу, которую незадолго до этого принимал Бюсси, – сударь, я не люблю вопросов и – если вы разрешите мне продолжить – не люблю людей, задающих вопросы, поэтому у меня большое желание предоставить сделать с вами то, что сделали ночью с вашим господином.
– Господин Шико, – сказал Бюсси с улыбкой, которая заключала в себе все извинения, какие может принести дворянин, – говорите же, умоляю вас, где герцог?
– В тюрьме.
– В какой?
– В своей опочивальне. И четверо моих добрых друзей не спускают с него глаз: господин де Шомберг, которого вчера вечером выкрасили в синий цвет, как это вам известно, потому что вы были свидетелем этой операции; господин д'Эпернон, желтый с перепугу, господин де Келюс, красный от гнева, и господин де Можирон, белый от скуки. Прелестное зрелище, особенно если учесть, что герцог начинает зеленеть от страха. Вскоре мы сможем наслаждаться полной радугой, мы – избранное общество Лувра.
– Значит, сударь, – сказал Бюсси, – вы думаете, что моей свободе угрожает опасность?
– Опасность.., дайте подумать, сударь. Я полагаю, что в эту минуту вас готовы.., вас должны.., вас должны были бы арестовать.
Бюсси содрогнулся.
– Как вы смотрите на Бастилию, господин де Бюсси? Это прекрасное место для размышлений, и господин Лоран Тестю, ее комендант, весьма недурно кормит своих пташек.
– Меня отправят в Бастилию?! – воскликнул Бюсси.
– По чести, так! У меня тут где-то в кармане даже вроде бы приказ есть препроводить вас туда, господин де Бюсси; хотите поглядеть?
И Шико действительно извлек из своей штанины, в которую могли бы поместиться три таких ляжки, как у него, составленный по всей форме королевский приказ, предписывающий взять под стражу господина Луи де Клермона, сеньора де Бюсси д'Амбуаз, в любом месте, где он будет обнаружен.
– Редакция господина де Келюса, – сказал Шико, – прекрасно написано.
– Так, значит, сударь, – воскликнул Бюсси, тронутый поступком Шико, – вы мне в самом деле оказываете услугу?
– Мне кажется, да, – сказал гасконец, – и вы того же мнения, сударь?
– Сударь, – сказал Бюсси, – заклинаю вас, ответьте мне, как человек благородный: вы спасаете меня сегодня, чтобы погубить когда-нибудь в другой раз? Ведь вы любите короля, а король меня не любит.
– Господин граф, – сказал Шико, приподнимаясь на своем стуле и кланяясь, – я спасаю вас, чтобы вас спасти. А теперь можете думать о моем поступке все, что вам будет угодно.
– Но, бога ради, чему обязан я подобной милостью?
– Разве вы забыли, что я просил вас о вознаграждении?
– Это верно.
– Так что же?
– Ах, сударь, с радостью!
– Значит, вы, в свою очередь, сделаете то, о чем однажды я попрошу вас?
– Слово Бюсси! Если только это будет в моих силах.
– Прекрасно, этого с меня достаточно, – сказал Шико, вставая. – Теперь садитесь на коня и исчезайте, а я передам приказ о вашем аресте тому, кто имеет право исполнить его.
– Так вы не должны были сами арестовать меня?
