Гэри Дженнингс - Ацтек. Том 2. Поверженные боги
Вероятно, Кортес с помощью гонцов руководил действиями командиров отдельных отрядов, но сам вместе с Малинцин наслаждался роскошью так хорошо знакомого мне дворца Тескоко, а беспомощного Чтимого Глашатая Коанакочцина держал при себе, уж не знаю, как своего вынужденного хозяина, как гостя или как пленника. Ибо, забегая вперед, хочу заметить, что наследный принц Черный Цветок, состарившийся в ожидании трона юй-тлатоани аколхуа, так никогда и не получил ни титула, ни власти.
Даже после того, как столица аколхуа была захвачена, причем войско Черного Цветка сыграло в этом не последнюю роль, Кортес предпочел сохранить в качестве номинального правителя никому более не опасного Коанакочцина. Испанский вождь понимал, что некогда популярный Черный Цветок ныне в глазах соотечественников превратился в предателя и пособника захватчиков; он не собирался провоцировать всеобщее восстание, отдав трон презираемому народом изменнику. И даже когда Черный Цветок подобострастно принял крещение (причем лично Кортес был его крестным отцом) и в своем вопиющем раболепии получил христианское имя Фернандо Кортес, то и тогда его крестный пошел лишь на то, чтобы отдать под власть крестника три самые отдаленные и незначительные провинции земель аколхуа. Оскорбленный до глубины души новоиспеченный дон Фернандо Черный Цветок самолюбиво заявил Кортесу, что тот имеет наглость жаловать ему наследственное достояние его предков, после чего, крайне рассерженный, отбыл в свое захолустье. Впрочем, переживать по поводу перенесенного унижения Черному Цветку пришлось недолго. Он прибыл в свои владения одновременно с эпидемией оспы и умер, не проведя в новой должности и двух месяцев.
В скором времени мы узнали, что разбойничье войско испанского генерал-капитана оставалось в Тескоко не только для того, чтобы насладиться отдыхом, но и по иным причинам. Наши куимичиме явились в Теночтитлан с донесением, что половина войска Кортеса, отправленная в Тлашкалу, возвращается. И что это войско катит на деревянных катках или тащит на спинах различные детали тридцати кораблей, изготовленных в Тлашкале, на суше.
Оказывается, Кортес дождался в Тескоко их прибытия, чтобы лично проследить за сборкой и спуском на воду.
Разумеется, эти корабли были далеко не столь могучими и грозными, как те, на которых приплыли испанцы. С виду они отчасти походили на наши плоскодонные грузовые баржи, только с высокими бортами и крыльями парусов, которые, как мы, к сожалению, скоро выяснили, делали их гораздо более быстроходными, чем многовесельные акали, и при этом маневренными, словно крохотные лодчонки. На каждом таком судне имелась команда моряков, управлявшихся с парусами, а кроме того, на ступенях позади высоких бортов стояло по два десятка испанских солдат. Таким образом, в любом водном сражении с нашими каноэ испанцы имели то существенное преимущество, что могли стрелять сверху вниз.
В тот день, когда они произвели пробный выход флотилии из Тескоко на озеро, Кортес лично находился на борту плывущего первым корабля, который он назвал «Jla Капитана». Крупнейшие наши боевые каноэ вышли на веслах из Теночтитлана, чтобы дать испанцам бой на воде. На каждом было по шестьдесят воинов с луками, стрелами, атль-атль и дротиками. Однако на озере было волнение, и тяжелые, устойчивые корабли белых людей представляли собой куда более надежные платформы для стрельбы. Так что неудивительно, что их аркебузы и арбалеты били куда точнее, чем наши луки и дротики. Кроме того, испанцы скрывались за высокими бортами кораблей, и многие наши стрелы или просто вонзались в деревянную обшивку, или же перелетали через борт, не причиняя никакого вреда. А вот наши воины, отплывшие в открытых каноэ с низкими бортами, были уязвимы для стрел и пуль. После того как многие из них погибли, наши гребцы стали держаться вне пределов досягаемости вражеских выстрелов. Но безопасное для нас расстояние оказалось слишком велико для того, чтобы метать в противника дротики. В скором времени все наши боевые каноэ бесславно вернулись домой, причем вражеские суда даже сочли ниже своего достоинства их преследовать. Некоторые из них вместо этого совершали на наших глазах сложные маневры, как бы давая понять, кто хозяин на озере. Потом испанцы уплыли обратно в Тескоко, но на следующий день снова танцевали на глади озера. И не только танцевали.
К тому времени соратники Кортеса во главе своих отрядов прошлись по озерному краю, опустошая или захватывая на своем пути все поселения. И вот наконец обе двигавшиеся по побережью в противоположных направлениях армии заняли позиции на двух вдававшихся в озеро выступах — как раз строго с севера и с юга от нашего острова. Непокоренным пока оставалось лишь западное побережье озера, где находились довольно крупные города. Врагу надо было лишь разрушить или подчинить их, и тогда Теночтитлан оказался бы в полном окружении.
Противник взялся за дело неторопливо, словно бы с ленцой. Пока вторая половина армии Кортеса, совершившая немыслимо изнурительный переход, доставив по суше разобранные на части боевые корабли, еще отдыхала в Тескоко, сами эти корабли уже свирепствовали на всем пространстве озера к востоку от Великой Дамбы, перехватывая и уничтожая все появлявшиеся там лодки или плоты. Причем речь шла не о боевых каноэ (их туда уже никто не посылал), а о мирных акали рыбаков или перевозчиков. В скором времени крылатые боевые суда испанцев уже полностью господствовали на озере: ни один рыбак не осмеливался забросить на глубине сети ради пропитания своей семьи. И только вдоль нашего берега, по эту сторону дамбы, по воде еще осуществлялось движение. Но это продолжалось недолго.
Кортес наконец вывел свою отдохнувшую резервную армию из Тескоко, поделив ее на две равные части, которые по отдельности направились вдоль берега, чтобы соединиться с двумя большими отрядами, уже находившимися, как я упоминал, к северу и к югу от нас. В это же самое время испанские боевые корабли прорвались за Великую Дамбу. Им всего-то и потребовалось: подойти к ней и, стреляя из аркебуз и арбалетов, перебить или обратить в бегство невооруженных рабочих, которые могли бы перекрыть лодочные проходы затворами, существовавшими на случай наводнений. Враги проскользнули в первый канал и оказались во внутренних водах Мешико. Хотя Куаутемок тут же послал на северную и южную дамбы воинов, они ничего не смогли поделать со рвавшимися уже к другим лодочным проходам кораблями. Пока одни испанские солдаты вели обстрел из аркебуз и арбалетов, сметая защитников с насыпей пулями и стрелами, другие расшатывали и опрокидывали перекрывавшие проходы деревянные мостки. А как только все проходы оказались открытыми, суда белых людей прошли во внутреннюю акваторию и очистили ее от наших каноэ, акали, плотов и прочих плавучих средств точно так же, как перед этим наружную.
