Александр Прохоров - Сердце тигра
- Ну, пехота пошла! Все теперь нужно делать самому!
И он направился в самую гущу схватки, где заприметил всадника на вороном коне в коричневом, расшитом золотом плаще и с толстой золотой цепью на шее. Судя по всему, это был один из предводителей гарамантов. Два десятка сирийцев, сидевших за повозками вместе с Ариштаром, тоже поднялись и выхватив ножи устремились в бой. Их появление и стремительная атака оказались для разбойников полной неожиданностью. Всадник в коричнево-золотистом плаще развернул коня, выставил вперед копьё и погнал прямо на Ариштара. Он попытался с ходу пронзить сирийца, но не тут, то было. Ариштар ловко, привычным, отработанным движением увернулся, потом поднырнул под руку гараматну и хладнокровно всадил ему кинжал в правый бок. Разбойник захрипел и начал валиться с коня. Второй кинжал, тут же вошел ему в горло. Спокойно перешагнув через тело, Ариштар напал на следующего гараманта и двумя короткими ударами прикончил его. Остальные сирийцы действовали также быстро, ловко и слаженно. Мелькали кинжалы, следовали удары и выпады, тела разбойников падали одно на другое. Среди гарамантов начала распространяться паника. Кто-то громко пронзительно крикнул:
- Мидад убит!
Разбойники начали в страхе метаться, сирийские лучники набросились на скучившихся возле бреши гарамантов, которым негде было развернуться. Началась беспощадная резня. Ту и все остальные защитники, воодушевленные примером сирийцев со всех сторон набросились на разбойников.
В это же время Клодию Церру удалось таки собрать вокруг себя две сотни новобранцев, из тех, что оказались посмелее. Они перекрыли место прорыва, вытянув по приказу центуриона линию строя, как раз до следующей повозки. И очень вовремя. Как раз подошла гарамантская пехота. Побросав свои большие щиты, ставшими теперь не нужными, пешие гараманты, издавая дикие вопли напали на новобранцев.
- Держать строй! Не отступать! — орал центурион. — Мы выстоим! Теснее щиты! Бей варваров!
Гараманты натолкнулись на неожиданно стойкое сопротивление. Тут еще, Клодий Церр приказал стрелять всем сирийским лучникам. Восемьдесят стрелков внезапно появились на крышах повозок и дали дружный залп, сначала по гарамантским наездникам, что носились вокруг, потом принялись расстреливать скучившуюся массу вражеской пехоты. Защёлкали тетивы луков и стрелы начали выкашивать ряды гарамантов, которым совершенно негде было укрыться. Противника начала охватывать паника. В самом проходе между повозками и сразу за ним началась страшная давка. Кто-то ещё лез вперёд, желая схватиться с защитниками, но многие уже повернули назад, пытаясь бежать. Гарамантские наездники, что кружили возле повозок, растерялись. Командующие ими Авал и Орхамад были поражены внезапным появлением большого числа вражеских стрелков и мгновенной потерей значительного числа своих людей. Они принялись наводить порядок, орали, приказывая перестрелять сирийцев, все ещё рассчитывая на свое численное превосходство. Но тут, сирийские лучники дали второй залп по всадникам. И каждая стрела нашла свою жертву. Некоторые из гарамантов были сражены сразу двумя или тремя стрелами. Сирийцы действовали так, как их когда-то учили в военных лагерях. Сейчас перед ними были две большие группы противника, поэтому, они чередовали залпы, «угощая», то одних, то других.
Багоз наблюдал за сражением с вершины высокого каменистого холма. Видя, как гибнут его люди, главарь разбойников не выдержал. Сбежав вниз и забравшись в колесницу, он приказал вознице гнать в сторону каравана.
- Всем отходить! Отступаем! — кричал он.
Большинство всадников вняли его призыву и повернули прочь. А вот пешие воины ещё пытались прорвать ряды александрийских новобранцев и выручить тех, кто по глупости Мидада оказался теперь в ловушке. Багоз, рискуя жизнью, вплотную приблизился к своим людям и снова закричал:
- Отступаем! Все назад!
Гараманты, сначала остановились, потом поддались всей массой назад. И тут, обрушившийся на них град стрел, лишил решимости, даже самых храбрых. Разбойники побежали. Теперь, это был не отряд, а разрозненная толпа, охваченная страхом. Большинство воинов, не знали, как в целом проходит сражение, и не понимали, что же произошло. Но если предводитель отчаянно призывал к отступлению, значит, всё складывается хуже некуда. Осознание проигранного сражения усилило страх. Бегущих охватила паника, распространявшаяся быстрее лесного пожара. И в довершение к этому, сирийские лучники не прекращали стрелять, обрушивая на бегущих гарамантов, один град стрел за другим. Взобравшись на крыши крытых повозок, они ухмылялись, обменивались глумливыми шутками и совершенно безнаказанно расстреливали убегающих людей.
Небольшая группа пеших разбойников, под предводительством Кивана, не потерявшего в такой ситуации выдержки и хладнокровия, укрылась за щитом, к которому были привязаны Фабий и Нарбо. Они отступали вполне организованно, в то время, как вокруг все метались, толкались и сбивали друг друга с ног.
Видя, как разбойники уходят, Лоредан пришел в отчаяние. Несмотря на бегство противника, Фабий и Нарбо всё также оставались пленниками. Первым порывом молодого аристократа было кинуться вдогонку, но сделать это оказалось не так, то просто. Вокруг все еще шла резня. Гараманты, попавшие в ловушку, теперь отчаянно защищались. Ничего иного, как только подороже продать свои жизни им не оставалось. Их кололи и рубили со всех сторон. Никто и не помышлял брать разбойников в плен. Всем было известно, что гараманты в неволе долго не живут. Это не галлы, не германцы, не британцы и не скифы. Если гарамант случайно попадал в плен, при первой же возможности он кончал жизнь самоубийством.
Всё вокруг было завалено телами. По ту сторону повозок убитых и раненых было ещё больше. Последних, ещё живых разбойников добивали сирийские лучники. Они работали своими ножами, как мясники на бойне. Некоторые из сирийцев выбежали за оборонительный периметр и там учинили такую же резню раненых. Впрочем, больше чем на сто шагов от повозок, они не удалялись. Раненых гарамантов, что лежали дальше, просто перестреляли из луков. Новобранцы, осмелевшие к концу сражения, порывались броситься в погоню. Лоредан и некоторые другие путешественники, чьих друзей сумели захватить в плен, полностью поддержали александрийцев. Но центурион осадил смельчаков.
- Гараманты большие хитрецы, скажу я вам. Сейчас, они вроде бы бегут, но стоит им понять, что вы далеко оторвались от своих, разбойники тут, же развернуться и атакуют. Или что ещё хуже, устроят засаду в скалах.
В конце концов, после жарких споров и обсуждений, кроме Лоредана не осталось никого, кто желал бы продолжить преследование. Рассчитывать на Манахея и его людей, многие из которых были ранены, Лоредан, тоже не мог.
- Не отчаивайтесь, господин Вестула, — сказал Корнелий Оппиан, дружески положив руку молодому аристократу на плечо. — Нужно радоваться, что сами остались живы.
Корнелий заметно прихрамывал, его доспехи были помяты и покрыты бурой грязью, свой шлем, он потерял.
- Видите, я сам едва не угодил в плен. Юпитер уберёг меня. Как только прибудем в Карфаген, принесу в храме жертву. Думаю, сразу нескольких быков.
- Славная была битва! — воскликнул Клодий Церр, подходя к ним. Глаза центуриона сверкали, его меч был покрыт кровью по самую рукоять. — Мы задали этим варварам славную трёпку.
И он, свободной рукой сделал характерный жест — широкий обвод, словно художник, демонстрирующий свою новую панорамную картину. Повсюду валялись трупы, поваленные телеги, мешки, тюки, корзины и прочие вещи. Сирийские лучники бродили среди убитых гарамантов, снимая с них кольца и украшения. Ариштар и несколько его товарищей с хохотом затащили под повозку двоих раненых гарамантов. Потом, ослабили крепления колёс и четверо сирийцев одновременно выбили их. Грохот повозки милосердно заглушил душераздирающие вопли и ужасающий хруст костей.
- Кто желает свежие мясные лепешки? — заржал Ариштар.
Тут, к сирийцам подскочил возмущённый до крайности торговец Фарас.
- Что это вы делаете, мерзавцы? — завопил он.
- Не переживай, — рассмеялся Ариштар. — Поставим мы твои колеса обратно.
- Да я не про это! — взвился Фарас. — Кто будет отскребать днище?
Сирийцы только пожимали плечами и обменивались ухмылками. Заниматься этим, они точно не собирались. Торговец побежал жаловаться центуриону. Тот, немного пожурил не в меру расшалившихся лучников, приказал им привести повозку почтенного Фараса в порядок и прекратить подобного рода развлечения. Ариштар, пока его товарищи прилаживали колеса, снял с убитого им всадника золотую цепь и надел себе на шею. Он собрался было завладеть и его красивым плащом, как вдруг странный шум, раздавшийся с противоположной стороны оборонительного периметра, заставил его замереть и с тревогой посмотреть в ту сторону. Вскоре до слуха защитников явственно донеслись истошные женские крики и пронзительный визг.
