Степной найдёныш. Сюзи. Кларенс. Кресси - Фрэнсис Брет Гарт
— Мой долг будет передать ваши слова, только и всего, — ответил Стейси с наигранным безразличием, плохо скрывающим изумление и досаду. — Я ведь здесь лицо незаинтересованное.
— Разве что, — вмешалась Кресси, снова встав у дверного косяка и разглаживая носком туфельки вытертую медвежью шкуру, лежащую на крыльце вместо коврика, — разве что тут замешано другое ваше посредничество…
— Какое это другое? — спросил Маккинстри, мрачно сверкнув глазами.
Стейси бросил на девушку негодующий взгляд: она стояла, заложив руки за спину и покорно наклонив красивую головку.
— Да так, па, это пустяки, — со смешком ответила она. — Шутка одна у нас с этим джентльменом. Ты бы заслушался его, па, как он говорит, если речь не о делах, — так весело, так забавно.
Но все-таки, когда бедный Стейси, пробормотав «до свидания», зашагал к воротам, она разминулась на пороге с отцом и поспешила вслед за ним. Руки ее были все так же покаянно заложены назад, длинная золотистая коса спускалась по спине чуть не до подола, придавая ей особенно кроткий, смиренный вид. У ворот она затенила глаза ладонью и поглядела на небо.
— Неудачный выдался денек для посредничества. Наверно, еще время не приспело, да?
— До свидания, мисс Маккинстри.
Она протянула ему руку. Он взял ее с притворной небрежностью, а в действительности опасливо, словно то была бархатная лапка молодой пантеры. Да и в самом деле, кто такая эта девушка, если не детеныш дикого зверя Маккинстри? Он еще легко отделался! Он человек не мстительный, но дело есть дело. Была бы честь предложена.
Кресси смотрела ему вслед, пока фигура его не затерялась в глубине каштановой аллеи. Затем, бросив взгляд на низкое солнце, она поспешила домой и прошла прямо в свою комнату. Из окна она увидела, как отец, снова в седле, уже скачет к камышовым зарослям, словно ища у реки «спокоя», которым он пожертвовал ради недавнего разговора. Дальше на луговом склоне пестрели разноцветные пятна — это мальчики и девочки возвращались с уроков. Она торопливо завязала под подбородком ленты детского капора, выскользнула из дома через заднюю дверь и, проворной тенью мелькнув вдоль забора, растаяла в сумраке леса, который тянулся вплоть до северной границы ранчо.
ГЛАВА IX
Между тем миссис Маккинстри, не ведая о внезапном отпадении мужа от культурной жизни и о разговоре, толкнувшем его к прежним, милым ее сердцу обычаям, возвращалась после визита к проповеднику, которому долго досаждала скорбным повествованием о своих обидах. Пройдя луговину, она вступила на лесистый склон, начинающийся на полпути между школой и их ранчо, и увидела впереди на тропе знакомую фигуру Сета Дэвиса. Верная мужниной вражде, она бы гордо прошла мимо, хотя еще недавно высказывала сожаление о расторгнутой помолвке, но Сет неуверенно двинулся ей навстречу. Он издалека узнал высокую костлявую женщину в клетчатой шали и в голландском чепце, он именно ее дожидался на тропе.
Так как он загородил ей дорогу, она остановилась и угрожающе подняла руку. Несмотря на чепец и шаль, в ее грубом облике было какое-то руническое величие.
— Слова, которые пришлось бы взять назад, — быстро проговорила она, — были сказаны между тобой и моим мужем, Сет Дэвис. Прочь же с моей дороги, дай мне пройти.
— Но ведь между мною и вами ничего не было сказано, тетя Рейчел, — угодливо возразил Сет, назвав ее по-домашнему, как привык с детства. — На вас у меня зла нет. Я вам это сейчас докажу. Я не о себе забочусь, ведь у меня с вашими дело конченое, — злобно продолжал он. — Во всей Калифорнии не наберется золота на обручальные кольца мне и Кресс. Просто я хочу вас надоумить, что вас за нос водят, дурачат и морочат, как маленькую. Пока вы кряхтите на молитвенных собраниях, Хайрам задирается с моим отцом, Джо Мастерс дожидается, чтобы ему бросили кость, а этот прохвост, учитель-янки губит под шумок вашу дочку.
— Оставь это, Сет Дэвис, — сказала миссис Маккинстри, — или наберись мужества сказать об этом мужчине. Такое Хайраму надо знать, а не мне.
— А что если он и так знает, да только смотрит сквозь пальцы? Если он и не против вовсе и даже рад войти в милость к этим янки? — злобно спросил Сет.
Гнев и уверенность в его правоте вдруг охватили миссис Маккинстри. Но в этом было больше негодования на мужа, чем беспокойства о дочери. Тем не менее она упрямо сказала:
— Ложь! Где у тебя доказательства?
— Доказательства? — подхватил Сет. — А кто рыщет вокруг школы и ведет с учителем задушевные разговоры? Кто при всем народе сам толкает к нему Кресси? Ваш муж. Кто каждый вечер бегает тайком к этой хитрой лисе — учителю? Ваша дочь. Кто прячется вдвоем и сидит в обнимку, так, что впору на шесте прокатить и из поселка вышвырнуть? Ваша дочка с учителем. Доказательства? Да спросите кого хотите. Спросите детей. Да вот вам! Эй, Джонни, поди-ка сюда.
Он обратился к смородиновому кусту у дороги, из которого выглянула кудрявая голова Джонни Филджи. Сей возвращающийся домой юнец с трудом выдрался из куста — вместе с книжками, грифельной доской и ведерком из-под завтрака, до половины наполненным ягодами, такими же незрелыми, как и он сам, — и бочком подошел к ним.
— Вот тебе десять центов, Джонни, купишь конфет, — сказал Сет, пытаясь изобразить на своем перекошенном от злобы лице нечто вроде улыбки.
Испачканная синим ягодным соком ладошка Джонни немедленно сомкнулась, зажав монету.
— А теперь смотри говори правду. Где Кресси?
— Целуется со своим женихом.
— Умник. А кто же ее жених?
Джонни замялся. Он однажды видел Кресси с учителем: он слышал, как дети шепчутся, что она и учитель любят друг друга. Но сейчас, глядя на Сета и миссис Маккинстри, он понимал, что взрослые ждут от него не этой чепухи, а чего-то необыкновенного, потрясающего, и, как честный человек с богатым воображением, он намерен был сполна отработать полученные деньги.
— Говори же, Джонни, не бойся.
Джонни не боялся, он просто соображал. Ну, конечно! Он вспомнил, что недавно видел,
