Мария Семёнова - Лебединая Дорога

– Этот корабль повезёт отца в Вальхаллу, – сказал Торгейр наконец. – И вся та добыча, которая здесь найдётся, отправится с ним.

Двенадцать молодых мерян развели священный огонь для Азамата и Чекленера… Пепел они отвезут обратно в родные леса. Старый кугыжа скажет над ним все необходимые слова. Обернёт вышитыми одеждами и опустит в серую землю чащобы. Будут зеленеть смолистые ветви, расцветать ландыши, будут медленно проходить могучие лоси… Будет звенеть чистая лесная река, и птицы будут хлопотать у гнёзд…

И достиг стон иссохшей земли слуха Богов, посылающих дождь!

Склонился к вечеру этот день скорбных трудов. И небо потемнело неожиданно и быстро, наливаясь грозовой синевой.

С юго-востока выдвинулась Перунова колесница… Садившееся солнце обагрило её вершину, низ окутала лиловая темнота. Раз за разом били там мёртвенные копья молний, но гром ещё не долетал.

И, точно приветствуя небесный пожар, на высоком речном берегу разом вспыхнули два огромных костра. Двумя яростными глазами глянули они в наползавший мрак. В вихре гудящего пламени, на дымной шерсти жеребцах рванулись в небо тени погибших! Два отсвета легли на ещё не просохшие плечи булгарского кургана. Это те, кого сроднила пролитая кровь, сомкнули в последнем пожатии бесплотные руки…

Потом внизу, у края бегущей волны, вспыхнула третья звезда. Это столкнули в волны корабль Гудмунда Счастливого, херсира из Халогаланда. Молча сидели на том корабле неподвижные гребцы… Люди Торгейра закрепили правило и подняли парус.

Гудмунд херсир лежал на палубе в шлеме и боевой броне, опустив голову на щит.

– Счастливо тебе, отец, – негромко сказал ему Торгейр. Чуть помедлил – и сунул головню в заранее приготовленный хворост. И последним спрыгнул в воду с корабля, уходившего под ветром навстречу грозе.

И поплыл Гудмунд Счастливый в Обитель Богов…

Хельги Виглафссона отнесли на пёстрый корабль, когда-то принадлежавший Рунольву.

– Похоже на то, что в нашем роду умирают только от удара в спину! – сказал Халльгрим хёвдинг. – Я хочу встать.

Боль хлестнула его, опрокинула навзничь. Но Видга обнял крепкими молодыми руками, и Халльгрим всё-таки встал, выпрямился.

Эрлинг Приёмыш поднялся рядом… Одним из воинов, поддержавших его, был Эйнар Утопленник. Теперь они с Эрлингом будут одинаково быстроноги.

Погребальный корабль подожгли братья Олавссоны. На драккаре сына Ворона отправлялся в Вальхаллу старый Можжевельник. Хельги покоился на носу, как это приличествует храбрым. А Олав – у руля, и никто не сказал бы, что его место было менее почётно!

С берега было хорошо видно, как пламя тронуло нарочно смоченный парус, как выросла у носового дракона клубящаяся дымная грива… Сухое дерево трескалось, и по резной морде чудовища одна за другой скатывались горящие смоляные слёзы.

Подпёртый плечом сына, Халльгрим хёвдинг стоял над обрывом и глядел на далёкий костёр, медленно плывший под крылом необъятной грозы, между небом и водой.

И уже вставали перед ним хмурые скалы Торсфиорда. Он вернётся туда. Ибо всякое завтра рано или поздно превращается во вчера и ещё быстрее – в десять зим тому назад.

Будет греметь холодное море, и северный ветер будет наполнять полосатые паруса. И чёрные вороны будут лететь вслед кораблям…

Примечания

1

Игра слов: «старухой» называлась деталь крепления для мачты на киле корабля.