Клан Пещерного Медведя - Джин Мари Ауэл
Перед каждым из Мог-уров, закутанных в медвежьи шкуры, стоял череп пещерного медведя, в нишах по стенам тоже виднелись магические черепа. В центре круга Эйла заметила какой-то предмет, покрытый темными волосами, но не сразу поняла, что это. Вдруг ее пронзила страшная догадка. Лишь благодаря действию напитка, сковавшего ей горло, она не закричала. То была голова Горна.
Помертвев от ужаса, Эйла наблюдала, как Мог-ур из клана Нор-га камнем проделал отверстие в затылке погибшего охотника. Показалась розовато-серая масса – мозги Горна. Шаман безмолвно свершил над головой несколько ритуальных знаков, потом запустил руку в отверстие, зачерпнул немного вязкого вещества и передал голову следующему Мог-уру. В глазах у Эйлы темнело от отвращения. И в то же время жуткое зрелище властно притягивало ее взгляд. Каждый из шаманов держал на ладони частичку мозгов человека, убитого грозной лапой пещерного медведя.
Голова у Эйлы кружилась, словно перед ней разверзлась бездонная пропасть. Она судорожно сглатывала, чтобы сдержать тошноту. Но когда священные мужи клана принялись поедать человеческие останки, Эйла сорвалась с обрыва и устремилась в гулкую зияющую тьму.
Крик рвался из ее груди, но она лишилась голоса, лишилась зрения, лишилась всех чувств. Тело ее отказалось служить ей. Но в своем оцепенении она не могла избавиться от леденящего кровь кошмара. Не разжимая губ, она кричала, умоляя о помощи, но напрасно. Страх сжимал ее все крепче, увлекая в черную бездну.
Неожиданно она вновь обрела почву под ногами. Какое-то новое ощущение, блеснувшее в ее мозгу, повлекло ее прочь из затягивающей пустоты. Внутри ее ожили чувства, но она с изумлением догадалась, что они принадлежат не ей, а кому-то другому. Самым сильным из этих чувств была всепоглощающая любовь, но к ней примешивался страх, гнев и даже любопытство. Потрясенная Эйла поняла, что в сознание ее проник Мог-ур и завладел всеми ее помыслами. Всем своим существом она испытывала странное стеснение; в этом духовном слиянии, недостижимом на физическом уровне, было что-то захватывающее и упоительное.
Чары магического напитка из корней обострили способности, от рождения заложенные во всех людях клана. Бессознательные знания, инстинкты, дарованные от природы, слагались у них в память – общую, родовую память. Люди клана умели взывать к знанию своих предков и в моменты, когда чувства их обретали особую пронзительность, могли сливаться в едином сознании. Мог-уры, чей дух привык покидать телесную оболочку, настойчиво развивали свои врожденные способности. Каждый из них проникал в другого, соединяясь с ним в одно целое; лишь Великий Мог-ур обладал несравненным даром мистического видения.
Он не только умел раздвигать пределы своей памяти и впускать внутрь себя воспоминания других. Через его мощное сознание осуществлялась связь прошлого и будущего, единение прародителей и потомков. Поэтому слияние, переживаемое мужчинами его клана во время обрядов, было особенно полным и всеобъемлющим. Мог-ур вбирал в свой гигантский мозг память сидевших вокруг него людей, и каждый ощущал, что неотрывен от остальных, и испытывал восторг, который дает лишь духовная близость. Белая жидкость из чаши Изы уничтожила все преграды, помыслы шаманов открылись Мог-уру, и их единение вовлекло в себя и Эйлу.
Тяжелые роды искалечили тело Мог-ура, но телесная его немощь возмещалась невероятным развитием мозга, который обрел сверхъестественную силу. Этот кривобокий, хромой человек являлся венцом, к которому стремилась природа, создавая людей клана.
Ныне эта ветвь человечества исчерпала свои возможности развития. Чтобы выжить в стремительно меняющемся мире, людям клана требовалось измениться самим. Но, подобно гигантским животным, к которым они питали благоговейное почтение, люди клана были не способны к коренным переменам.
Они достигли высокой степени общественного развития, заставляющего их заботиться о больных и незрячих, и высокой степени развития духовного, заставляющего их хоронить мертвых и чтить своих покровителей. Они обладали мозгом невероятных размеров, но были лишены лба. Природа отказала им в возможности решительного рывка. На протяжении нескольких столетий клан не двигался вперед, лишь повторял опыт прошлого. Он был обречен разделить судьбу мамонтов и громадных пещерных медведей. Сами того не зная, люди с каждым днем приближались к угасанию, уготованному им в недалеком будущем. Искалеченный Креб вобрал в себя всю духовную мощь, отпущенную человеку природой, но и он был бессилен что-либо изменить.
Эйла ощущала, как потоки чужой крови сливаются с ее собственными. Могучее сознание великого чародея озарило самые темные уголки ее сознания. Блуждая в памяти Эйлы, Мог-ур обнаруживал, что пути слияния, привычные для людей клана, закрыты. Но он выискивал малейшие проблески общности, использовал любую возможность проникновения. С пугающей ясностью Эйла вдруг поняла, что это он удержал ее от падения в бездонную пропасть. Более того, управляя сознанием других Мог-уров, он не позволял им удостовериться в ее присутствии. Она ощущала: Мог-ур един с прочими шаманами, для нее же все они оставались чужими. Они, в свою очередь, догадывались: помимо них Мог-ур связан с кем-то еще. Но им не дано было знать, что это Эйла.
Как только Эйла поняла, что Мог-ур спас и защитил ее, она прониклась тем священным трепетом, с которым шаманы совершали ужаснувший ее акт каннибализма. Ей открылось, что для них он являлся истинным причастием. Раз в семь лет люди упорно преодолевали тяготы далекого пути, чтобы ощутить себя единым народом, кланом Пещерного Медведя. Люди клана сообща владели своим родовым наследием, и все ритуалы, справляемые на Сходбище, обладали для них одинаковым смыслом. Никто из шаманов не сомневался, что таинство, которому они предавались, благотворно для всех их соплеменников. Вкушая мозг молодого охотника, ушедшего в иной мир вместе с Урсусом, они насыщались его доблестью, а через них, людей, наделенных особым расположением духов, этой доблестью насыщались и все остальные.
Эйла не ошиблась, ощутив, что Мог-уром владеют страх и гнев. В соответствии с древней традицией участвовать в ритуалах позволялось только мужчинам. Стоило женщине хотя бы краешком глаза увидеть самый заурядный ритуал, клану этой женщины грозили беды. Но глазам Эйлы открылся отнюдь не заурядный ритуал. То, что она проникла в подземное святилище, могло означать лишь одно: впереди весь клан ожидают неисчислимые несчастья.
Эйла была женщиной, к тому же она была одной из Других.
Теперь Мог-ур знал это наверняка. В тот самый момент, когда он понял, что она здесь, внезапное озарение открыло ему, что она не принадлежит к клану. Мгновение спустя он осознал все ужасающие последствия свершенного Эйлой кощунства. Ей не могло быть прощения. В клане не существовало наказания, соответствующего столь
