Анджей Збых - Ставка больше, чем жизнь
— К счастью, на мой след они не напали, но впредь надо быть осторожнее. — Юзеф с легкой улыбкой поклонился знакомой блондинке, вошедшей в кафе в сопровождении какого-то штурмфюрера СС. Юзеф ни о чем не забывал, входя в новую роль. Поклон девице означал, что он ни на минуту не переставал быть старым гулякой и ветрогоном, каким и должен быть Виталис Казимирус.
Никому, кто смотрел на этих мужчин — обер-лейтенанта вермахта и элегантно одетого господина, которые, казалось, мирно о чем-то беседовали, — не могло прийти в голову, что этим двоим угрожает смертельная опасность.
— Понимаю, — ответил Клос. — Видимо, тебя они не приняли в расчет. Твои четыре квартиры и разные фамилии позволяют тебе уходить из поля зрения наших противников.
— Это означает, — сказал Подлясиньский, — что Адам не провален. Ему известны все мои четыре конспиративные квартиры и перевоплощения. Благодаря этому он имеет возможность, не вызывая подозрения, раз в неделю посещать меня и получать агентурные донесения вместе с оплатой за газ или электричество.
— За газ? — спросил Клос. Он вспомнил, что говорил ему лейтенант Тич о какой-то акции Неймана среди абонентов газового завода.
— Адам работает инкассатором. Это его настоящее, еще довоенное занятие.
— Адама необходимо предупредить, ибо его могут схватить люди Неймана, — с тревогой сказал Клос. Он передал Юзефу разговор с лейтенантом Тичем о готовящейся акции Неймана. — Необходимо помочь Адаму уйти в лес.
— А связная?
— Как быть со Станиславой Зарембской, должен решить Адам. И если он доверяет ей…
— Хорошо. Он завтра будет у меня.
— Пусть оба немедленно уходят в лес. Но сначала передадите еще одно донесение в Центр.
— Ты с ума сошел! Это опасно, если они засекли радиостанцию…
— Если радиостанция и радист в их руках, то наверняка это донесение не дойдет до Центра, как не дошло ни одно из тех, которые были переданы нами за последние три недели. Это значит, что наше донесение обязательно получит гауптштурмфюрер Нейман. Сообщите в донесении, что «J-23» не мог явиться на встречу в условленное место, ибо в назначенный день находился в служебной командировке в Штеттине. И что он просит информировать о времени и месте следующей встречи с представителем Центра.
— Хочешь выиграть время?
— Да. Вам необходимо иметь время, чтобы уйти из Варшавы, не подвергая себя опасности. Не забудь захватить с собой копии моих донесений за последние три-четыре недели. Передай их Бартеку, у него должен быть новый шифр и радиостанция. Все это срочно сообщите в Центр.
— А ты? — с тревогой спросил Юзеф.
— Я остаюсь. Должен помочь бедняге лейтенанту Тичу. Парень никак не может расшифровать систему передачи вражеской радиостанции, — с усмешкой ответил Клос. Он встал и слегка поклонился Юзефу Подлясиньскому. На прощание молча пожали друг другу руки, и каждый подумал, увидятся ли они еще когда-нибудь…
10
Бартек не был в восторге от приказа, полученного в прошлую ночь. От него требовалось срочно отозвать своих людей с запланированного задания и спешно готовить посадочную площадку. На счастье, поблизости не было немецких охранных войск, и он мог организовать все это в течение дня. Ничего не поделаешь, приказ есть приказ. А он был лаконичен: «Приготовить посадочную площадку для самолета. Ожидается представитель Центра».
С наступлением темноты собрались на большой поляне Козенецкой пущи. В выкопанных рвах уже лежал хворост, политый бензином, готовый вспыхнуть, как только послышится гул приближающегося самолета.
Ночь спустилась темная и прохладная. Адам, не привыкший к таким условиям, продрог.
— Беспокоюсь о Юзефе, — волновался он. — Что с ним могло случиться? Почему не пришел, как условились?
— Не каркай, — сердито ответил Бартек, — а то накаркаешь! Четвертый раз уже предупреждаю тебя об этом.
— Юзеф сказал, что мы встретимся здесь. Уже ночь, а его все нет. Неужели что-нибудь случилось? — не унимался Адам.
— Снова за свое? — проворчал Бартек и подал ему тлеющий окурок. — Затянись поглубже, может, успокоишься.
Некоторое время сидели молча. В глубине леса тревожно покрикивала сова.
К Бартеку подошел молодой партизан:
— Извините, товарищ командир, но если через полчаса не прилетит… Скоро уже будет светать.
И в это время послышался рокот мотора приближающегося самолета. Паренек, не ожидая приказа, побежал к посадочной площадке. Выложенный огромной буквой «Т» хворост, облитый бензином, мгновенно воспламенился, языки пламени взметнулись вверх. Летчик, заметив условный сигнал, повел самолет на посадку…
Бартек подбежал к самолету и помог выбраться из кабины грузному мужчине в полушубке. Партизаны выгружали оружие, боеприпасы и переносили их на заранее подготовленные крестьянские повозки.
Представителя Центра Бартек проводил в лесную избушку.
— Если хотите кого-нибудь перебросить на Большую землю то поторопитесь, — сказал гость, — самолет сейчас отлетает.
— А вы остаетесь? — удивился Бартек. Представитель Центра кивнул в ответ. В эту ночь Бартек больше ничего от него не узнал.
Утром капитан Антонов сказал Бартеку, что прибыл по делу провала их агентуры.
— Быстро реагируете, — проговорил Бартек. — О том, что кто-то из варшавской подпольной сети провалился и немцы напали на след нашей радиостанции, я информировал Центр четыре дня назад.
— Кто провалился?
— К сожалению, еще не установили. Только можем подозревать. Неожиданно к нам прибыл радист из Варшавы.
— Интересно, — отозвался капитан Антонов. — Его я хотел бы выслушать в первую очередь.
— Это невозможно. Радист в тяжелом состоянии. Ранен при побеге и чудом добрался до своего дяди в Козеницах. Я очень беспокоюсь о Юзефе и Мундеке. Они уже должны были прибыть. Тогда вся наша агентурная сеть была бы в сборе.
— К сожалению, не вся, — ответил Антонов, — не хватает «J-23».
11
После завтрака началась беседа с разведчиками. Бартек принимал в ней участие, хотя и не очень понимал смысла каверзных вопросов капитана Антонова. По правде говоря, представитель Центра поначалу не понравился Бартеку. Суховатый, мнительный, недоверчивый… Бартеку казалось, что и на себе он чувствует его пристальный, сверлящий взгляд. «Ну что ж, — подумал командир отряда, — такая у него работа».
Представитель Центра беседовал со Стасей Зарембской. Девушка старалась отвечать на его вопросы как можно точнее и подробнее и заметно волновалась, ибо тон капитана Антонова обескураживал ее.
