Бернард Корнуэлл - Хроники Артура
Те, кто остались на холме, сомкнули щиты и приготовились к бою, который не сулил ничего хорошего, ибо войско Кердика значительно превосходило нас численно. Тогда мы, разумеется, не знали, что это Кердик, и думали, что на помощь Элле прибыло запоздалое подкрепление. Стяг – красный волчий череп с болтающейся под ним человечьей кожей – был нам незнаком. Обычно перед Кердиком несли бедренную кость, горизонтально закрепленную на шесте и украшенную двумя конскими хвостами. Новое знамя, которое перед самым походом придумали его колдуны, временно сбило нас с толку. Те, кто преследовали беглецов, постепенно возвращались в строй; вернулся и Артур с конниками. Он рысью промчался вдоль наших рядов – помню его залитый кровью белый плащ, – сжимая окровавленный Экскалибур и крича:
– Они погибнут так же, как остальные! Они погибнут так же, как остальные!
Затем, в точности как прежде армия Эллы, воинство саксов расступилось, и вперед выступили предводители. Трое шли, шестеро ехали, сдерживая коней, чтобы не опережать спутников. Один из пеших нес шест с жутким волчьим черепом. И тут один из пехотинцев поднял второе знамя. Вздох изумления прокатился по нашим рядам. Услышав его, Артур поворотил коня и остолбенел.
Ибо на втором знамени реял орлан с рыбой в когтях. Теперь я различил среди всадников и самого Ланселота. Он был в белых доспехах и шлеме с лебяжьими крылами. По бокам от него ехали Артуровы сыновья – Амхар и Лохольт, сзади – Динас и Лавайн в белых одеяниях друидов. Знамя силурийского короля держала рыжеволосая возлюбленная Ланселота – Ада.
Саграмор подошел и взглянул на меня, словно желая убедиться, что мы видим одно и то же, потом сплюнул.
– Малла вернулась? – спросил я.
– Живая и невредимая, – отвечал он, довольный, что я о ней не забыл. И снова взглянул на Ланселота. – Ты понимаешь, что происходит?
– Нет.
Никто из нас не понимал.
Артур вложил Экскалибур в ножны.
– Дерфель! – позвал он меня в качестве толмача, потом сделал знак остальным вождям.
Тем временем Ланселот отделился от своих спутников и, пришпорив коня, поскакал к нам.
– Союзники! – закричал он, указывая на саксов. – Союзники!
Артур молчал и не двигался с места.
– Союзники! – в третий раз прокричал король силуров. – Это Кердик!
Он указал на саксонского короля, медленно идущего к нам.
– Что ты наделал? – тихо произнес Артур.
– Привел тебе союзников! – захлебывался Ланселот. Он взглянул на меня. – У Кердика есть свой толмач.
– Дерфель останется здесь! – рявкнул Артур с неожиданной и пугающей злобой. Тут он вспомнил, что Ланселот – король, вздохнул и повторил тихо: – Что ты наделал, о король?
Динас, присоединившийся к нам, имел глупость ответить за Ланселота.
– Мы заключили мир! – басовито выкрикнул он.
– Прочь! – взревел Артур, ошеломив обоих друидов своим гневом.
Они привыкли видеть Артура спокойным, терпеливым миротворцем и не подозревали, что он может так рассвирепеть. Ярость его была куда меньше, чем в Лугг Вейле, когда умирающий Горфиддид обозвал Гвиневеру потаскухой, и все равно внушала страх.
– Прочь! – крикнул Артур внукам Танабурса. – Это встреча владык! И вы тоже, – он указал на своих сыновей, – прочь!
Дождавшись, когда спутники Ланселота отъедут, он вновь обратился к силурийскому королю и в третий раз с горечью вопросил:
– Что ты наделал?
Ланселот обиженно подобрался.
– Я заключил мир. Не дал Кердику на вас напасть. Помог вам, насколько было в моих силах.
– Ты помог Кердику выиграть битву. – Артур говорил со злостью, но так тихо, что никто из приближающихся саксов его не слышал. – Мы наполовину разбили Эллу. Теперь Кердик стал в два раза сильнее!
Он бросил поводья Ланселоту, что было в некой степени оскорбительно, спрыгнул с лошади, одернул окровавленный плащ и бесстрашно устремил взор на саксов.
Тогда я впервые увидел Кердика. Барды рисуют его демоном со змеиным жалом и раздвоенными копытами, однако в жизни это был невысокий поджарый человек с редкими светлыми волосами, которые он зачесывал назад и завязывал на затылке. Внешность малопримечательная: очень бледная кожа, высокий лоб, чисто выбритый подбородок. Рот – тонкогубый, нос – острый, глаза – бесцветные, словно утренний туман. У Эллы все чувства были написаны на лице; глядя на Кердика, я подумал, что этот человек никогда не показывает своих мыслей. Он выглядел опрятным и педантичным; собственно, если бы не золото на запястьях и на горле, я бы принял его за писца. Вот только глаза его не были глазами безобидного грамотея: они ничего не пропускали и ничего не выдавали.
– Я – Кердик, – негромко проговорил он.
Артур отступил в сторону, чтобы Кунеглас мог представиться, после чего вперед пролез Мэуриг. Кердик скользнул глазами по королю и принцу, счел их недостойными внимания и вновь перевел взгляд на Артура.
– Я привез тебе дар, – объявил саксонский предводитель и протянул руку сопровождавшему его вождю. Тот достал кинжал с золотой рукоятью, который Кердик и протянул Артуру.
– Дар, – перевел я Артуровы слова, – следует вручить королю Кунегласу.
Кердик вложил обнаженный клинок в левую ладонь и сжал пальцы. Не сводя глаз с Артура, он разжал кулак – на лезвии алела кровь.
– Дар – Артуру, – повторил он.
Артур принял подарок с необычной для себя нервозностью – то ли боялся магии, заключенной в окровавленном клинке, то ли не хотел пробуждать в Кердике ложные надежды.
– Скажи королю, – обратился он ко мне, – что у меня нет для него дара.
Кердик холодно улыбнулся, и я подумал, что таким предстает волк отбившемуся от стада ягненку.
– Скажи Артуру, что он подарил мне мир.
– А что, если я изберу войну? – с вызовом спросил Артур. – Здесь и сейчас?
Он указал на холм, к которому подтягивались все новые наши воины – теперь их было не меньше, чем саксов.
– Скажи ему, – потребовал Кердик, – что это не все мои люди. – Он указал на строй щитов позади себя. – И еще скажи, что Ланселот заключил со мной мир от имени Артура.
Я перевел. У Артура дернулась щека, однако он переборол гнев.
– Встретимся через два дня в Лондоне. – Это прозвучало приказом, не предложением. – Там и поговорим о мире.
Он засунул окровавленный кинжал за пояс и, как только я закончил переводить, двинулся прочь, сделав мне знак следовать за собой. Только когда мы отошли туда, где нас не могли слышать ни свои, ни чужие, Артур заметил, что плечо у меня в крови.
– Рана глубокая?
– Заживет, – отвечал я.
Артур остановился, закрыл глаза, набрал в грудь воздуха, затем, открыв глаза, произнес:
– Кердик хочет править всем Ллогром. Если мы это допустим, то получим одного сильного врага вместо двух слабых. – Он в молчании прошел несколько шагов, переступая через тела убитых в недавнем сражении, потом с горечью продолжил: – До войны Элла был силен, Кердик слаб. Разбив Эллу, мы могли бы разделаться с Кердиком. Теперь все наоборот. Элла ослабел, Кердик силен.
– Так сразимся с ним, – предложил я.
Артур поднял на меня усталые карие глаза.
– Скажи честно, без похвальбы – выиграем ли мы это сражение?
Я окинул взглядом воинство Кердика. Саксы были готовы к бою, наши люди – усталы и голодны. Однако Кердик никогда не сталкивался с Артуровой конницей.
– Думаю, да, господин, – честно отвечал я.
– Согласен, – кивнул Артур, – но бой будет тяжелым, и после него нам придется нести на себе не менее сотни раненых. Тем временем саксы соберут все свои гарнизоны. Мы разгромим Кердика, но не доберемся живыми до дома. Мы слишком глубоко в Ллогре. – Он скривился. – И если мы ослабим себя в сражении с Кердиком, думаешь, Элла не подстережет нас по дороге? – Его внезапно затрясло от ярости. – И о чем только думал Ланселот? Мне не нужен Кердик в качестве союзника! Он завоюет пол-Британии, нарушит слово, и у нас будет противник-сакс вдвое страшнее прежнего.
Артур выругался, что с ним случалось редко, и, не снимая боевой рукавицы, потер лицо.
– Ладно, кто бы ни заварил кашу, придется ее расхлебывать. Единственный выход – оставить Элле столько сил, чтобы он по-прежнему был угрозой для Кердика. Разыщи его, Дерфель, вручи ему эту дрянь... – Он бросил мне окровавленный кинжал, добавив со злостью: – Только прежде вытри клинок. Можешь отвезти и медвежью шкуру – Агравейн ее нашел. Отдай ему оба подарка и скажи, чтобы приходил в Лондон. Скажи, что я ручаюсь за его безопасность и что другого способа сохранить хоть какие-нибудь земли не будет. Даю тебе два дня.
Я колебался – не потому, что был не согласен, просто не понимал, зачем Элла нужен в Лондоне.
– Потому, – устало отвечал Артур, – что я не могу оставаться в Лондоне, пока Элла неизвестно где. Хотя его армия разбита, из гарнизонов можно собрать новую, и, пока мы разберемся с Кердиком, Элла разорит пол-Думнонии.
