Рюрик. Сын Годолюба - Даниил Сергеевич Калинин
Скьёльдунг не сразу смекнул, что это жены и дети павших славянских гридмаров, до последнего вздоха защищавших свои семьи. А поняв это, хмуро улыбнулся: ободриты показали себя отличными воинами, заслужившими, чтобы дети их выжили – и чтобы кровь их текла в жилах потомков! А не была пущена к основанию деревянных или каменных идолов…
Именно с этой мыслью Харальд и приблизился к славянской валькирии.
Девушка подняла на ярла полные слез, но кажущиеся от того бездонными синие очи – и сердце Клака вновь пропустило удар. Он замер, словно громом пораженный, не в силах шелохнуться – в то время как девчонка крепко-крепко прижала младенца к груди, не обращая внимания на все струящуюся из резанной раны кровь… В ее взгляде Харальд прочитал одновременно и тревогу, и немой вопрос – но что важно, к лежащему подле луку славянка даже не потянулась.
Ярл вновь улыбнулся (насколько дружелюбно, насколько вообще мог!) – после чего молча протянул ей раскрытую руку. А когда тонкие девичьи пальцы коснулись тыльной стороны его ладони, молодому Скьёльдунгу показалось, что они обожгли его кожу…
Глава 5.
Земли бодричей. Лето 808 года от Рождества Христова.
Передовой отряд данов из трех драккаров шел по реке – славянское название которой было непонятно северянам, а собственное они ей покуда не дали. И так паршиво настроение у хирдманов, уныло, как-то вяло затянувших обычно ритмичную походную песнь – чтобы еще размышлять про название мелкой речушки! Вон, растут по берегам ее сосны – значит, пусть будет Фюрретрэ! Ну, то есть «Сосна»…
А ведь поход начинался весьма неплохо. Легкая победа в Рерике, где хирд опытного ярла Олафа Брюхотряса поспел к самой концовке сечи – и, не потеряв ни одного воина, успел вдоволь пограбить пустые славянские жилища. Правда, разойтись им особо не дали – конунг спешно назначил сдавшихся в плен ремесленников своими подданными, пообещав переселить всех в Хедебю… Ну а ярл, имеющий под рукой аж целых три драккара, вызвался идти в голове датской рати. В конце-то концов, конунгу было глупо отказываться от боевого охранения!
Причем Олаф ничем не рисковал; заметь он действительно крупное войско славян, он просто повернул бы свои драккары назад – честно предупредить Гудфреда о появлении грозного противника. А погони ярл не боялся – ну и правда, где? На реке? И чтобы кто-то нагнал его драккары?! Брюхотряс был невысокого мнения о славянских ладьях, хоть многие почитают их быстроходными – но пусть даже так! Однако же сколько воинов можно посадить на речную ладью – а сколько на морской драккар?!
Разница очевидна… А ночевали даны прямо на кораблях, бросив якорь – благо, что течение у «Сосны» не очень сильное. Пусть это будет «Тихая Сосна»!
Но больше всего Олаф полагался на внезапность вторжения данов, совпавшего с восстанием одного или даже двух славянских племен – а также одновременным ударом союзников-вильцев. Самый большой порт ободритов был с легкостью захвачен данами, конунг противника бежал из родового замка, сверкая голыми пятками… Что может, и преувеличение – но ведь Дражко действительно потерял практически всю свою дружину!
А славяне в речных поселениях чуть дальше от побережья даже не ведали о нападении северян… И именно это стало главной, пусть и подспудной причиной того, что Брюхотряс вызвался идти головным дозором, опережая войско конунга на целые сутки! Первые два поселения ободритов были захвачены врасплох – и хирдманы ярла с легкостью подавили сопротивление славянского ополчения. Во многом за счет того, что в обеих схватках данов было как минимум втрое больше… Все богатство и запасы ободритов достались налетчикам – а самому Олафу и самые сочные, спелые славянские бабы!
Ведь прозвище «Брюхотряс» досталось ярлу отнюдь не за тучную фигуру и выступающий живот – Олаф раздался вширь сравнительно недавно. А вот почетную приставку к имени ярл получил еще в молодости – как раз за свое сластолюбие…
Вот только зря захмелевшие от легких побед и дармовой медовухи даны жгли захваченные ими селения. Хотя может, кто-то из ободритов итак сумел ускользнуть – и предупредить соплеменников… Но вот уже третий день даны идут по реке, не встречая ни души в оставленных славянами домах. Все добро, все припасы бодричи также успевают вынести или надежно спрятать! Так что обозленным хирдманам остается лишь жечь убогие лачуги славян (что собственные жилища нисколько их не превосходят, северяне счастливо забыли) да мстительно разорять посевы… Что на самом деле наносит ободритам куда больший ущерб, чем даже сгоревшие дома.
Что самое постылое, река за последний день стала сильно сужаться – так, что развернуть драккары при необходимости уже не представляется возможным. Нет конечно, можно вытащить их на берег – желательно хвостом – а уже с берега столкнуть в воду носом в нужном направлении… Но все это возможно осуществить, если вблизи не будет сильного и опасного противника. И пусть Брюхотряс пока что не замечает ровным счетом никаких признаков присутствия славянской рати – но настроение у ярла (как и его хирдманов) стало совершенно паршивым…
За очередным поворотом реки показалась глубоко вдающаяся в воду узкая песчаная коса, заметно осложняющая дальнейший проход драккаров. На вопросительный взгляд Олафа кормчий Торвальд с сомнением пожал плечами – нужно замерять глубину, смотреть на месте… С другой стороны, к косе примыкает большой участок отлогого, также песчаного берега, лишь справа заросшего густом камышом. Там, кстати, все еще заметна легкая рябь и круги на воде – не иначе щука карася гоняет… Место для привала – лучше не придумаешь! Можно и рыбы половить, и искупаться в достаточно прогревшейся воде – а главное, набрать валежника в растущем вблизи лесу и приготовить горячей пищи. Запас приевшегося вяленого или копченого мяса, а также сушеной рыбы (и подсохшего до каменного состояния пахучего овечьего сыра!) итак уже подходит к концу. Да и фруктово-ягодные сборы, в обязательном порядке присутствующие в пище данов (в основном сушеные) также кончаются… А ведь последние надежно берегут мореходов от всяких гадких болезней – например, когда из-за дальности плавания начинают шататься и выпадать зубы!
Так что… Раз уж все равно придется причалить к берегу – глупо не использовать все возможности столь роскошного для привала места. Сварить кашу из захваченных у славян круп,
