Генри Хаггард - Аллан Кватермэн
– Говори! – сказал мистер Мекензи.
– Я – лигонини (капитан) из отряда Мазаев. Мы выследили этих трех белых людей, – он указал на сэра Генри, Гуда и меня, – но они скрылись от нас. Мы поссорились с ними и решили убить их! Следя за этими людьми, сегодня утром мы поймали двух черных людей, одну черную женщину, белого осла и белую девочку. Одного из черных людей мы убили – его голова лежит тут! Другом убежал. Черная женщина, белая девочка и белый осел у нас. Мы взяли их и привели сюда. В доказательство этого я принес сюда корзину. Скажи мне, это корзина твоей дочери?
Мистер Мекензи кивнул головой.
– Хорошо! Мы не ссорились с тобой и твоей дочерью и не желаем беспокоить тебя, хотя мы взяли твой скот – двести сорок голов! Пригодится для наших отцов.[6] Мистер Мекензи застонал, так как высоко ценил свой скот, который заботливо хранил и растил.
– Кроме скота, мы никого не тронем, потом, – добавил он простодушно, поглядывая на стену, – из этого места трудно достать кого-нибудь! Но эти люди – другое дело. Мы следили за ними дни и ночи и должны убить их. Если мы вернемся к себе в крааль, не убив их, все девушки будут смеяться над нами. Во что бы то ни стало, они должны умереть. Пусть слышат теперь твои уши мое предложение! Мы не трогали белую девочку. Ома слишком красива, и дух ее смел. Отдай нам одного из этих трех людей, – жизнь за жизнь! Мы отдадим тебе девочку и с ней также черную женщину. Прекрасный обмен, белый человек! Мы просим отдать только одного из трех, мы найдем другой случай убить двух других. Я предпочитаю взять вот этого толстого, – он указал на сэра Генри, – он выглядит силачом и не так скоро умрет!
– А если я скажу, что не выдам ни одного? – сказал мистер Мекензи.
– Не говори так, белый человек, – отвечал воин. – Тогда дочь твоя умрет, а черная женщина говорит, что у тебя только одно дитя. Будь она старше, я взял бы ее к себе, но она очень мала, и я убью ее моей собственной рукой вот этим копьем! Ты можешь придти и посмотреть, если хочешь! Вот тебе мое условие! – дикарь громко засмеялся.
Все это время я думал и пришел к заключению, что должен заменить Флосси. Я боялся только недоразумения. В моем решении не было ничего героического. Это было дело простого здравого смысла и справедливости. Моя старая, негодная жизнь никому не нужна, девочка только начинала жить. Ее смерть убила бы ее родителей, а обо мне некому горевать. Напротив, несколько благотворительных учреждений порадовались бы моей смерти.
Тем более, дорогое, милое дитя ради меня попало в это положение! Кроме того, мужчина легче встретит смерть в такой ужасной форме, чем слабое, нежное дитя. Я не трус и от природы смелый человек, но мой план заключался в том, чтобы выручить прежде всего девочку из беды, а затем убить себя, надеясь, что Всемогущий Бог простит мне самоубийство в таких исключительных обстоятельствах. В несколько секунд все эти мысли промелькнули в моей голове.
– Хорошо, Мекензи, – сказал я, – скажи дикарю, что я буду выкупом за Флосси, но что я ставлю условием, чтобы она была дома, прежде чем они убьют меня!
– Нет! – вскрикнули вместе и сэр Генри, и Гуд. – Это невозможно!
– Нет, нет, – возразил миссионер, – я не запачкаю своих рук человеческой кровью! Если Богу угодно, моя дочь умрет, на то Его святая воля. Вы храбрый и благородный человек, Кватермэн, но я нам не позволю сделать это!
– Если другого исхода нет, я сделаю это! – сказал я решительно.
– Это важное дело, – сказал мистер Мекензи, обращаясь к лигонини, – мы должны подумать! На рассвете мы дадим ответ!
– Очень хорошо, белый человек! – отвечал небрежно дикарь. – Только помни, если запоздаешь с ответом, твое дитя никогда не расцветет в пышный цветок, я убью ее вот этим копьем! Я мог подумать, что ты хочешь сыграть с нами шутку и напасть на нас сегодня ночью, но я знаю, что все твои люди ушли, здесь у тебя только 20 человек. Где ж твоя мудрость, белый человек, оставлять при краале так мало воинов! Ну, доброй ночи, прощай! Доброй ночи вам, белые люди, ваши глаза я скоро закрою навсегда! На заре я буду ждать ответа! – Повернувшись к Умслопогасу, стоявшему позади него, он произнес.
– Открой мне дверь, товарищ!
Это было уж слишком для старого вождя, который терял терпение. Последние десять минут он не мог стоять спокойно и готов был броситься на дикаря. Положив свою длинную руку на плечо воина, он дал ему такой здоровый толчок, что тот очутился лицом к лицу с ним.
Приблизив свое свирепое лицо к злобным чертам Мазаи, он сказал тихим голосам:
– Видишь ты меня?
– Да, товарищ, я вижу тебя!
– А это видишь? – он завертел топором перед его глазами.
– Да, товарищ, а вижу эту игрушку. Что из этого?
– Ты, дикая собака, хвастливый мешок, захватывающий маленьких девочек! Этой игрушкой я убью тебя! Хорошо, что ты вестник, а то я раздробил бы тебя на кусочки!
Воин махнул своим длинным копьем и засмеялся.
– Я хотел бы стоять с тобой в бою, как муж с мужем! Тогда бы мы посмотрели!
Он повернулся, чтобы уйти, все еще смеясь.
– Ты будешь стоять со мной, как муж с мужем, не бойся! – возразил Умслопогас тем же зловещим голосом. – Ты встанешь лицом к лицу с Умслопогасом, происходящим от царственной крови Чеки, из народа Амазулусов, и согнешься под ударами Инкози-кааса. Смейся, смейся! Завтра ночью шакалы будут смеяться и грызть твои кости!
Когда воин ушел, один из нас взял корзину Флосси и открыл ее. В корзине находился чудный цветок лилии Гойа, в полном расцвете и совершенно свежий. Там же лежала записочка Флосси, написанная ее детской рукой, карандашом, на кусочке сырой бумаги, в которой, вероятно, была завернута провизия.
«Дорогие мои папа и мама! – писала она. – Мазаи схватили нас, когда мы возвращались домой. Я хотела убежать, но не могла. Они убили Тома, другой убежал. Меня и няню они не трогают, но говорят, что потребуют в обмен за нас одного человека из отряда мистера Кватермэна. Я не хочу ничего подобного. Не позволяйте никому рисковать своей жизнью за меня. Попытайтесь напасть на них ночью! Они будут пировать и есть трех быков, которых украли и убили. У меня есть револьвер, и если помощь не придет, я застрелюсь! Им не удастся убить меня. Вспоминайте обо мне, если я умру, дорогие папа и мама! Я очень испугана, но надеюсь на Бога. Не смею больше писать, они начинают замечать! Прощайте! Флосси».
С наружной стороны было кое-как начиркано:
«Привет мой мистеру Кватермэну! Они обещали отдать вам корзину, и он получит свою лилию!»
Я прочитал эти слова, написанные маленькой смелой девочкой в часы тяжелой опасности, когда сильный мужчина мог потерять голову, тихо заплакал и еще раз в душе поклялся, что она не умрет, если моя жизнь может спасти ее!
