Жан д'Айон - Заговор Важных
— А что говорит Принц, брат короля, о новом составе совета?
— Учитывая, где Принц нынче находится, его мнение вряд ли имеет значение, — усмехнулся Бутье, в одной руке он держал стакан вина, а другой взял несколько пирожков, предложенных ему госпожой Малле. — Четыре дня назад его величество приказал парламенту зарегистрировать постановление, направленное против герцога Орлеанского; согласно этому постановлению, герцог лишился не только возможности вмешиваться в управление государством, но и стать регентом. Со всей серьезностью король пожелал брату переехать на постоянное жительство в Блуа. Отныне Принцу запрещено появляться при дворе. Злопамятный Людовик не простил брату причастность к заговору Сен-Мара.
Во Франции все знали, что Принц, то есть брат короля герцог Орлеанский, как правило при поддержке королевы Анны Австрийской, принимал участие в большинстве заговоров против кардинала, а следовательно, и против своего брата. Однако не лишним будет напомнить, что именно Принц выдавал и разоблачал все эти заговоры.
— А Конде? А другие принцы крови? — спросил Фронсак — отец, кусая печенье.
— Они выжидают. Состав нового совета их не беспокоит. Никто из них не вошел в него, а значит, внутреннее равновесие в клане не нарушено. Они следят друг за другом и, словно хищники в засаде, подкарауливают добычу. Собственно, они всегда были хищниками. Конде больше заботит наследство кардинала: он хочет получить львиную долю его имущества. Другие, те, кого кардинал сослал, бросил в темницы, изгнал из собственных владений, тоже ждут своего часа. Какая участь их ожидает? У нашего короля есть недостатки, но он добр и справедлив, а потому многие поговаривают о ближайшем освобождении бастильских узников, например, маршала де Бассомпьера, и о прощении де Тревиля. Время тех, чьи провинности считаются более тяжкими, то есть Вандома, Бофора и герцогини де Шеврез, я полагаю, еще не пришло, но в конце концов и оно — увы! — настанет. — В голосе прокурора послышалась безысходность.
— Но если все знатные заговорщики получат прощенье, заговоры возобновятся! Ведь Ришелье был всего лишь мишенью, а истинной целью — король, — с горячностью воскликнул Луи, затронутый поворотом, который приняла беседа.
Бутье утвердительно закивал:
— Полагаю, королю об этом известно. Но повторяю вам, Людовика Заики больше нет, бразды правления вновь взял в руки Людовик Справедливый. И он, без сомнения, станет действовать осторожно… по крайней мере, я на это надеюсь… — Судя по выражению его лица, он не слишком верил в то, что говорил. Луи также сомневался в предположениях Бутье, и вскоре события показали, что они были правы. — Но верно и то, — продолжал он, — что при дворе складываются две партии: с одной стороны, это бывшие противники кардинала, все еще не пришедшие в себя от радости, что остались живы. Они пытаются объединиться, чтобы вновь играть в делах государства ту роль, которая, как им кажется, принадлежит им по праву. Им противостоят те, кто из преданности, из корысти, а большей частью из страха остались на стороне короля и кардинала. И они не желают, чтобы бывшие вытеснили их с уже занятых ими мест, которые они намерены сохранить за собой, а не делить с пришельцами.
— А Испания? — поинтересовался Луи.
Эта проблема весьма волновала французское общество, ибо, хотя Ришелье и удалось расширить границы королевства, присоединив к нему Артуа, Руссильон и несколько городов на востоке, армия Австрийского дома — самая сильная в Европе — по-прежнему хозяйничала в стране, и в частности, на севере, во Фландрии. Но если вновь начнется война, она потребует введения новых налогов! Иначе из каких денег платить солдатам?
— Ох уж эта Испания! — вздохнул прокурор. — Вечное пугало и вечно нерешенный вопрос. В течение двух лет Габсбурги постоянно пытались поставить ультрамонтанов во главе французского государства, но, к счастью, все их интриги и за говоры провалились и захлебнулись кровью. И они поняли, что навязать нам свою волю можно только силой.
— А это очень просто: если испанская армия из Фландрии двинется на Париж, никто не сможет ее остановить, — подал голос Гастон.
Над столом повисла тяжелая тишина. Франция разорена, и новая война не принесет стране ничего, кроме бедствий и страданий. Не имело смысла обсуждать то, что понимали все. Дабы не завершать обед на столь печальной ноте, Бутье решил сменить тему и обратился к Луи:
— Поговорим лучше о вас. Я знаю, король пожаловал вам дворянскую грамоту и титул шевалье. В Лувре только о вас и говорят, но никто не знает, почему вам была оказана такая честь. Ваш отец не пожелал мне ничего объяснять, так, может, вы сами мне все расскажете?
— Боюсь, что нет, — мрачно ответил Луи. — Платой за титул служит мое молчание. Быть может, когда-нибудь эта история будет предана гласности…
Бутье лукаво и вместе с тем понимающе улыбнулся. На самом деле подоплека произошедшего была ему отлично известна.
— Честно говоря, я ожидал подобного ответа, — заметил он. — Тогда расскажите нам о вашем новом поместье в Мерси, станете ли вы теперь богатым землевладельцем?
— Увы, в этом я сильно сомневаюсь, — усмехнулся молодой человек. — Сегодня я узнал, и мэтр Байоль может это подтвердить, что поместье Мерси пустует по крайней мере лет сто. Владение принадлежало короне и приносило слишком мало дохода, чтобы поддерживать его в порядке, а войны, которых за истекшие сто лет было немало, довершили его разорение. Отстроить заново руины замка, сделать урожайными за брошенные земли, восстановить дороги и мосты обойдется в такую сумму, какой не располагаю не только я, но и мы все здесь, вместе взятые.
— Но, полагаю, ты не пал духом, — вступила в разговор госпожа Фронсак, бросая в сторону сына исполненный любви взор. — Если нам чего-то недостает, Господь нам поможет, а тебе нужно самому осмотреть поместье и составить собственное впечатление…
— Согласен! — поддержал ее Фронсак-отец, поднимая вверх нож для чистки фруктов. — Этот подарок — свидетельство королевского благорасположения, и мы сумеем распорядиться им. Черт побери, Фронсаки, в конце концов, не нищие!
Луи промолчал, но, понимая, что отступать некуда, согласно кивнул:
— Хорошо, тогда я предлагаю совершить поездку как можно скорее, еще до февральских холодов, и выехать, как только позволит погода. Правда, для такого путешествия нужно найти более просторную карету, чем наша.
— Можно воспользоваться службой Сен-Фиакр, — бесцветным, лишенным интонаций голосом предложил главный письмоводитель Байоль. — Они дают внаем экипажи не только для поездок по Парижу, но и большие кареты для многодневных загородных прогулок, и даже готовы предоставить своего кучера.
