Владимир Топилин - Дочь седых белогорий
Под натиском грузного тела затрещали сучки, в которое добавлялось шумное, учащённое дыхание. В то же мгновение из-за тёмных стволов лиственниц в мёртвое стойбище выбежал олень и, не задерживаясь, направляемый храбрым седоком, побежал к песчаной отмели. Загбой в недоумении смотрел на своё спасение. Радостный крик вырвался из глубины его души, когда на спине рогатого учага он увидел знакомый силуэт. Ченка!
Привлекая к себе внимание, он закричал, замахал руками и стал показывать на реку, на противоположный берег. Но его эмоции были лишними. Дочь знала что делать без подсказок отца. Она следила за ним с самого утра. Она ехала по его следам от берегов озера Сумнэ. Девочка видела, что произошло на мёртвом стойбище со стороны из тайги и понимала, что спасение отца только в воде.
В первые мгновения появлению бегущего оленя собаки были удивлены не меньше Загбоя. От внезапного шума они растерялись и, как всегда бывает с ними в подобных случаях, испуганно, предупреждающе залаяли. Некоторые из них, самые трусливые, в панике заметались по берегу, на какое-то время позабыв о человеке в воде. Но когда в источнике суматохи они увидели бегущего оленя, их поведение мгновенно изменилось.
Животное пробудило в них звериный инстинкт и напомнило о голоде в острой форме. Собаки приготовились к нападению. Они бросились навстречу Ченке, но, увидев, что добыча сама идёт к ним в зубы, остановились и стали ждать. Этого было достаточно, чтобы стремительно бегущий хор (верховой олень) с лихой наездницей на спине вклинился в стаю, разогнал её по сторонам и забежал в воду.
Возмущённые произошедшим псы с громким гонным лаем бросились в погоню. Услышав этот голос, к берегу от места трапезы убитого оленя отделилось ещё несколько собак. Им не досталось места у растерзанного животного. Они были голодны, как и остальные на берегу. Это существенно ухудшало положение людей.
Напасть псам на учага на берегу не удалось. Не замедляя бега, олень врезался в воду. Разъярённые собаки бросились за ним. Но здесь их уже поджидал Загбой. Он вернулся в реку назад, до пояса, и взмахнул топором. В этот раз собаки забыли про осторожность. Друг за другом они влетели в реку и, едва не хватая оленя за ноги, окунулись в объятия воды. Не доставая лапами дна, собаки плыли. Под удары острого жала.
Загбой владел оружием в совершенстве. Ему приходилось пользоваться топором ежедневно. Это единственное орудие труда, а теперь оружие, которое всегда находилось под рукой. Он готовил им дрова, рубил охотничьи тропы, строил ловушки, выкуривал из кедра соболей и однажды защитил себя от раненого медведя. Но рубить головы собакам ему ещё не приходилось. Однако выбора не было. Он защищал не только собственную жизнь. Но теперь и жизнь своей дочери.
Отражение нападения оказалось делом более лёгким и простым, чем он думал. Когда к нему приближалась плывущая собака, охотник просто опускал на её голову топор. Плывущая собака не могла увернуться от мгновенной смерти, тут же погибала. Быстрое течение относило собачий труп вниз. На её место подплывала другая, и опять взмах ловких рук.
Сколько раз Загбой поднимал и опускал топор на головы своих врагов, не помнит. Течение реки окрасилось кровью. Мёртвые тела собак, подхваченные течением, плыли вниз по реке, тонули, ударялись о дно, всплывали на поверхность и опять исчезали под водой. Кровавая расправа человека чем-то напоминала игру тайменей во время нереста, когда речные исполины, переваливаясь с боку на бок, продолжают жизнь. Вот только время для икромёта совершенно не соответствовало действительности, чистую воду окрасила кровь, а не икра, да вместо чешуйчатых боков на поверхности появлялась шерсть.
Когда была перебита большая часть собак, кто-то из псов, наконец-то вдруг поняв своё неизбежное поражение, повернул к берегу. За ним последовали другие, оставшиеся в живых. Смертельная атака закончилась поражением. Может быть, около десятка собак вернулись назад на берег. Поджав под себя мокрые хвосты, они трусливо затявкали на победителя.
Когда всё кончилось, Загбой вдруг почувствовал, как он замёрз и устал. Ещё какое-то время он смотрел на некогда верных друзей и помощников человека, превратившего их из волка в собаку, а теперь, так глупо и жестоко предавших своего бога. Загбой понимал, что виной предательству является только голод, что в какой-то мере оправдывало поведение взбунтовавшейся стаи.
Охотник знал, что все они, кто остался в живых, теперь обречены на смерть. Глубокий снег и холод надвигающейся зимы погубят их. От этой мысли, несмотря на произошедшее, сердце Загбоя наполнилось жалостью и состраданием к собакам, волею судьбы ставшим виновниками кровавой драмы на мёртвом стойбище. Но что он мог поделать, чтобы спасти их? Как можно было предотвратить гибель лаек племени Длиннохвостой Выдры, если они в настоящий момент в нём видели только добычу?
С глубокой скорбью Загбой покинул мёртвое стойбище. Он уплыл вместе с Ченкой. Преодолеть реку им помог олень. Он переплавил их на правый берег Харюзовой речки, спас от смерти, помог продлить жизнь рода Длиннохвостой Выдры. А этот трагический год, когда от чумы вымерло его племя, Загбой запомнил на всю жизнь, до конца своих дней.
Наступила осень. Выпал первый снег. Впереди долгая суровая зима. Надо промышлять пушного зверя, но для его добычи у охотника нет провианта. Да и к чему порох, дробь? Единственное ружьё, с которым он промышлял последние несколько лет, осталось там, на мёртвом стойбище.
Однако Загбой не жалел об этом. В его памяти были свежи воспоминания, как промышлять пушного зверя с луком и стрелами. Крепкие руки не разучились натягивать жильную тетиву. Острый глаз прекрасно видел, в какую точку должна полететь стрела. Прошлая жизнь – жизнь без русских – не прошла даром. В крови кочевника не умерло умение и мастерство, что передали ему его предки в суровом детстве.
Загбой благодарил судьбу за то, что надоумила его привязать двух своих собак на озере Сумнэ. Кто знает, остались бы они живы? А так опытные лайки, выращенные и воспитанные в тайге, принесут ему удачу и фарт. Жалко, что нет Чингара…
Используя каждый день, Загбой едва успел подготовиться к промыслу. Наскоро он срубил и насторожил самые примитивные, но продуктивные кулёмки, пасти, плашки. Огромную услугу в добыче аскыров[13] сыграл обмёт. С его помощью охотник добыл семь соболей. В черканы попалось пятнадцать горностаев и девять колонков. В плашках и кулёмках задавилось около сотни белок. Трудолюбивая Ченка выделала три сохатинные шкуры. Морозным днём зимнего лютеня охотник вытравил из берлоги и взял на пальму большого рыжебокого амикана.
