Станислав Рем - За тихой и темной рекой
Кнутов в зеркале отвернулся. Белый понял: настало время игры. И действительно, как только часы пробили семь, все устремились в бильярдную. Олег Владимирович вошёл в числе последних гостей. Торопиться не следовало. Начало будет, как и обычно, с ленцой. Для «сугреву», как некогда говаривал отец. Чтоб кровь разогнать. А вот после…
Помещение для бильярда Николай Афанасьевич подобрал с умом и любовью. Светлое, просторное. Столы приобрёл в Европе.
Большие, фрейберговской работы: на таких катать шары — одно удовольствие.
Первую партию «по-маленькой» начали мелкие чиновники и двое купчишек средней руки. Белый за игрой не смотрел. Примостившись на стуле в углу комнаты, он мысленно прокручивал сценарий ближайших событий.
«Если всё рассчитано правильно, Кирилла Игнатьевич сегодня ночью должен будет посетить меня в "Мичуринской". Или пригласить к себе. Если к себе, то предложит на "мировую". А сие означает, что Ин-дуров мёртв. Вариант: отказываюсь от "мировой". Кирилла Игнатьевич подключает свои связи, и я остаюсь в дураках. Доказательств на руках нет, а главный свидетель отсутствует. Но это если штабс-капитан был пешкой в их игре… А если был фигурой? Тогда имеется шанс выполнить предписание. Без вытекающих последствий… Дьявол, как пить хочется…»
Один из купцов, проиграв двадцать рублей, всё время подхихикивал, нервно озираясь по сторонам, в надежде, что его вымученно — весёлое настроение хоть кто-то поддержит. Но зал жил своей жизнью. Вот освободился и второй стол. Проиграл чиновник из банка. Публика подогрелась. Кто-то из присутствующих крикнул, мол, пора бы и на изюбров посмотреть. В категорию изюбров входили Кирилла Игнатьевич Мичурин, сам хозяин заведения, третьим шёл купец первой гильдии Василий Петрович Мордовии, купец Коротаев и председатель Городского общественного банка Илья Петрович Мокин.
Именно Мокин первым взял в руки кий, предлагая сразиться Мичурину, но тот, дружески похлопав игрока по плечу, произнёс:
— С вами, Илья Петрович, завсегда успею. А вот с нашим столичным гостем вряд ли ещё выпадет случай. Глядишь, не сегодня завтра — он и домой…
Присутствующие в зале расступились, освобождая место для Белого. «Сработало!» — тот отставил бокал, поднялся со стула и, приветливо улыбаясь, направился к столу.
Купец окинул молодого человека взглядом с головы до ног:
— С чего начнём? С «катеньки»[11]?
Белый прищурился:
— Идет! Но с каждой партией увеличиваем в два раза.
— Годится.
Кирилла Игнатьевич, взяв в руку кий, подержал его на весу, как бы привыкая, после чего произнёс:
— Разыграем?
Белый утвердительно кивнул и, погладив кий, прошёл к противоположному краю стола. Первым с руки «из дома» нанёс удар Кирилла Игнатьевич. «Биток» ушёл к заднему борту, ударился и вернулся обратно. Рука купца работала точно и плавно.
Белый в свою очередь принялся бить легко, но таким образом, чтобы противник мог убедиться: перед ним если и не очень опытный игрок, то по крайней мере и не новичок. «Со слабаком Мичурин играть не станет, — раскинул мозгами перед партией советник. — Нет резону. Не на чем показать форс. А вот с заезжим мастером столкнуться — одно удовольствие. Особый кураж!».
Выиграл Кирилла Игнатьевич. С ходу купец набрал сорок очков. Кое-кто в зале ахнул. Партия фактически была сыграна. Шары легли по лузам мастерски.
Пришёл черёд Белого. Олег Владимирович наклонился над столом, положил кисть левой ладони на сукно, сжал большой и указательный пальцы, прицелился. «Первую партию следует проиграть, — с этой мыслью советник легко отправил «свояка» в лузу. — Вторую выиграть. Третью снова проиграть. На четвёртую "вбить", да так, чтобы Мичурин, если бы даже захотел, не смог отказаться от заключительной партии. Потому, как престиж превыше всего. А вот на пятой, Кирилла Игнатьевич, — Белый нанёс чересчур сильный удар, и право перешло к купцу, — вы у меня о шарах-то забудете!».
Выиграв, Кирилла Игнатьевич принял на грудь новую рюмашку водочки, снял френч и, оставшись в жилетке, вернулся к столу:
— Как, молодой человек?
Белый извлёк из внутреннего кармана портмоне и положил на зелёное сукно сотенные ассигнации:
— Продолжаем. Ставка увеличивается вдвое.
— Втрое! — Мичурин прищурился.
Белый дал себе время подумать, после чего произнёс:
— Согласен!
Вторую партию Олег Владимирович играл свободно, постоянно делая «нужные» шары. Но и Кирилла Игнатьевич не сдавался. Теперь он, в отличие от присутствующих понимал: перед ним сильный конкурент. Правда, решил Мичурин, и не «промышленник»[12]. Ту братию он чуял издали. У них и манера поведения особенная, скользящая: вроде на виду, а вроде как и неприметный.
Зал охнул от восторга. У Белого было пятьдесят восемь, у Кириллы Игнатьевича пятьдесят четыре. Олег Владимирович внимательно осмотрел позицию и «хлопнул» два шара. Партия!
Владимир Сергеевич стоял несколько в стороне, за спиной Кириллы Игнатьевича, и того, что творилось на сукне, видеть не мог. Но то, как титулярный советник изредка бросал взгляды в сторону Кнутова, отлично видел.
Мичурин со смехом кинул на стол деньги:
— Занятно, молодой человек. Давненько так не отдыхал. Очень, знаете ли, порадовали старика. Очень-с.
Однако смех Кириллы Игнатьевича мог обмануть кого угодно, только не внимательно следящего за ним соперника. «Больно жаден Кирилла Игнатьевич до денег», — вспомнился Белому первый день в Благовещенске и старик извозчик, что доставил его в «Мичуринскую». Больно жаден… Вон как вроде и легко, со смехом, бросил ассигнации на стол, а рука-то дрогнула. Не привык Кирилла Игнатьевич сорить сотенными. Ох, не привык! Ну да ничего. Он ещё не знает, что его ожидает в скором будущем.
Третью партию Олег Владимирович, как и рассчитывал, отдал купцу. Пришлось выкладывать на стол две тысячи. В зале стоял ропот. Ну, теперь разговоров об этой игре на полгода хватит. Кто, да как… На сукне-то, почитай, цельная бакалейная лавка лежит.
Четвёртую Белый буквально «вогнал в лузу». Шар за шаром, не давая противнику ни вдохнуть, ни выдохнуть. Кирилла Игнатьевич даже вспотел от напряжения. В зале повисла тишина. На столе — ни много ни мало — девять тысяч рублей. И все они достались незнакомому молодому человеку.
Белый стянул с шеи галстук и расстегнул верхнюю пуговицу. «Пусть думает, что я устал», — сказал себе Олег Владимирович и впервые за вечер приложился к бокалу. Теперь он смог себе это позволить. Ход следующей партии был предрешён.
Кирилла Игнатьевич снял жилетку и, оставшись в одной сорочке, приблизился к Белому:
