Гэри Дженнингс - Ацтек. Том 2. Поверженные боги
И тут на площадь устремились вооруженные воины. Каждый явился с двумя мечами, прихватив один макуауитль для товарища, уже находившегося здесь под видом носильщика или слуги. Стеганых панцирей наши воины не надели и сражались только в набедренных повязках, ибо намокшие под дождем хлопковые доспехи послужили бы им не столько защитой, сколько помехой, сковывая движения.
Свету на площади и так-то было немного, ибо солдатам пришлось укрыть свои костры от дождя щитами или еще чем-нибудь в этом роде, а тут еще взбесившиеся кони разбросали эти щиты и затоптали большую часть костров. Поэтому когда наши почти нагие воины обрушились на испанцев из тьмы, враги были застигнуты врасплох. Мешикатль поражали обсидианом любое пятно белой кожи, которое могли разглядеть, всякое вынырнувшее из сумрака бородатое лицо или одетое в сталь тело. В то время как одни наши воины запрудили площадь, другие хлынули в недавно покинутый Кортесом дворец.
Испанцы, караулившие у пушек на крыше дворца, разумеется, услышали внизу шум, но, во-первых, мало что могли разглядеть, а во-вторых, так и так не открыли бы огонь по лагерю своих товарищей. Помогло нам и то, что из-за дождя аркебузы находившихся на площади испанцев намокли и не могли извергать громы, молнии и смерть. Некоторые из белых людей, находившихся внутри дворца, успели использовать свои аркебузы, но лишь для одного выстрела. Перезарядить оружие им не дали, ибо началась рукопашная. Испанцы и тлашкалтеки, остававшиеся внутри, были все перебиты или взяты в плен, тогда как мы обошлись малыми потерями. Однако на Сердце Сего Мира наше превосходство не было столь бесспорным. Что ни говори, а враги, как испанцы, так и тлашкалтеки, были храбрыми, умелыми воинами. Оправившись от первого замешательства, они принялись яростно сопротивляться. Тлашкалтеки имели такое же оружие, как и мы, а белые люди, хоть им и пришлось обходиться без аркебуз, сражались куда лучшими, чем у нас, копьями и мечами.
Хотя меня там не было, я могу себе представить эту сцену. Должно быть, происходившее там напоминало войну, разразившуюся в нашем Миктлане, или в вашем аду. Огромная площадь была лишь едва освещена остатками походных костров и тлеющими угольками, которые вспыхивали ярче, когда о кострище спотыкались человеческие ноги или конские копыта. Плотная завеса дождя еще больше ухудшала видимость, не давая возможности отдельным группам сражавшихся узнать, как обстоят дела у их товарищей в других местах. Все пространство мостовой было усеяно разбросанными постельными принадлежностями и содержимым котомок испанцев. Повсюду валялись остатки ужина, а главное — было полно трупов. Кровь, залившая мраморные плиты, делала их еще более скользкими. Из-за стальных мечей и лат и бледных лиц испанцы были более заметны в темноте, чем наши почти обнаженные, меднокожие воины. То здесь, то там — на ступенях Великой Пирамиды, в храмах и возле них — под безразличными взглядами пустых глазниц бесчисленных черепов завязывались яростные схватки. Безумия происходящему добавляли все еще носившиеся по площади, сбивая людей с ног, взбрыкивая и вставая на дыбы, лошади. Змеиная стена была слишком высока, чтобы они могли ее перепрыгнуть, но порой тому или иному животному удавалось попасть в один из проходов и умчаться прочь.
В какой-то момент часть белых людей, словно не выдержав напора, устремилась в дальний угол площади, тогда как остальные продолжали яростно орудовать мечами, прикрывая их отход. Однако то, что мы приняли за отступление, было военной хитростью. Оказавшиеся вне пределов досягаемости, под прикрытием сдерживавших нас товарищей, испанцы получили возможность схватить аркебузы и вложить в них сухие заряды. Как только это произошло, бойцы, орудовавшие мечами, сами отступили в тыл, а аркебузники, напротив, выступили вперед и произвели залп по нашим валившим на них валом воинам. Промахнуться в такой давке, да еще стреляя почти в упор, было невозможно, и их пули унесли множество жизней, однако мешикатль рвались вперед по телам павших собратьев, бросаясь с камнями на стальные клинки, лишь бы не дать врагу времени перезарядить смертоносное оружие.
Трудно сказать, откуда Кортес узнал, что случилось с оставшейся по его милости без вождя армией. Возможно, его колонну догнала одна из сорвавшихся с привязи лошадей или к нему примчался убежавший с площади солдат, а может быть, его слуха достиг раскат того дружного залпа аркебуз. Мне, однако, известно, что его колонна уже добралась до Тлакопанской дамбы, когда стало ясно, что в городе творится неладное. Чтобы принять решение, Кортесу потребовалось лишь одно мгновение, и, хотя никто не пересказывал мне его точных слов, я могу с уверенностью сказать, каким оно было:
— Мы не можем повернуть назад, бросив золото. Первым делом надо доставить сокровища в безопасное место, а уж потом вернемся в город.
Между тем громовой залп аркебуз прокатился над озером. Его услышали на том берегу — и союзники Кортеса, и наши воины, ожидавшие сигнала к наступлению. Куитлауак распорядился, чтобы наши люди на материке выступили по звуку полуночных труб, но у их командиров хватило ума сделать это немедленно, едва послышался шум боя. А вот у отрядов Кортеса никаких приказов на столь непредвиденный случай не имелось, и, хотя все его воины и вскочили по тревоге, никто толком не знал, что делать. В растерянности пребывали и пушкари, стоявшие на берегу, у заряженных и наведенных на Теночтитлан орудий. Не могли же они открыть огонь по городу, где находился сам генерал-капитан вместе с большей частью их соотечественников. Мне думается, что все оставшиеся на материке Кортеса воины так и пребывали в бездействии, бросая растерянные взгляды в сторону скрытого за завесой дождя города, пока на них не напали с тыла.
Вокруг всего западного побережья озера поднялись армии Союза Трех. Хотя многие из их лучших воинов находились в Теночтитлане, сражаясь плечом к плечу с мешикатль, на материке осталось еще немало хороших бойцов. Тайно переброшенные с юга отряды шочимильков и чалька обрушились на стоявших лагерем вокруг Койоакана воинов аколхуа под командованием принца Черного Цветка. По другую сторону пролива отряды калхуа атаковали союзников Кортеса тотонаков, разбивших лагерь на мысе возле Истапалапана. Текпанеки поднялись против тлашкалтеков, расположившихся вокруг Тлакопана.
Примерно в то же самое время испанцы, отбивавшиеся от нас на Сердце Сего Мира, приняли разумное решение бежать. Одному из их офицеров удалось поймать лошадь, и он, тут же вскочив верхом, принялся орать по-испански. Точных его слов мне сейчас не повторить, но смысл был следующий:
