Василий Веденеев - Бальзам Авиценны
– Провоцировали. Один патлатый тип хотел драться со мной на дуэли, – нехотя объяснил правовед.
– Оригинальный способ послать вызов, – ухмыльнулся Мирадор.
– Да, особой любви к нам там не отмечается, – согласился Фиш и перевел разговор на другую тему. – Зачем ты ставишь вещи англичанина в комнату, где сидит этот бандит?
– Они мешаются под ногами, а Титто к вечеру съедет!
Мирадор захохотал и сунул в рот сигару. Нагнувшись, он достал из-под стола большую бутыль с вином и поставил перед Эммануэлем стакан, приговаривая, что после праведных трудов можно промочить горло. Однако наблюдательный нотариус отметил, что глаза приятеля оставались серьезными и в глубине их притаилась тревога.
– Что ты думаешь делать? – прямо спросил Эммануэль. – Сколько нам еще здесь торчать?
– Завтра отправишься к да Эсти и скажешь: наше терпение иссякло! Либо они примут условия, либо мы выезжаем из Модены. Я сам сяду рядом со слепым и приставлю к его виску пистолет с взведенным курком. При первой же попытке задержать нас я размозжу шейху голову.
– А Роберт?
– Пошел он к черту! – Мирадор сердито раздавил окурок сигары в пепельнице. – Его и так отпустят. Сейчас придет врач, а потом потолкуем с неаполитанцем. Тут есть один парень, большой специалист по развязыванию языков. Может быть, узнаем нечто новенькое. А потом тело в реку и собираться в путь…
Глава 14
Доктор пришел через полчаса после возвращения Фиша: наемники только-только закончили перетаскивать вещи в комнату, где временно поместили Титто, и заперли дверь, как у парадного позвонили.
Мирадор приказал Эммануэлю не светиться лишний раз с распухшей физиономией и сам спустился встретить врача. Проклиная все на свете, нотариус намочил полотенце холодной водой, положил компресс на больное место и улегся на диван. На душе у него было муторно, словно в предчувствии близкого несчастья. Да и то, радоваться нечему: по мнению Фиша, переговоры закончились полным крахом, и его затея, с которой согласился Мирадор, не удалась. Впереди неизвестность и новые опасности при попытке покинуть Модену. Противно осознавать, что ты вляпался по уши в дерьмо и не можешь из него выбраться: разве дадут ему сбежать?
Вспомнилось вдруг, как они с покойным Рико уходили из публичного дома и подружка Шарля крикнула ему вслед: можешь не возвращаться! А бедняга Рико, еще не зная, что ждет его впереди, с ухмылкой заметил, что он, пожалуй, так и сделает. Да, теперь мсье Шарль уже никогда не вернется к Жюли…
Мирадор проводил врача в комнату пленника, еще на лестнице сообщив, что крайне обеспокоен состоянием больного. Доктор туманно сослался на малоизученное течение болезни, но бодро пообещал сделать все от него зависящее. Осмотрев старика, он потребовал принести лед и спросил, где сын слепого? Пришлось сказать, что тот отлучился по делам. Пока бегали за льдом, пока доктор тщательно мыл руки и сам давал лекарства, прошло не меньше часа. Наконец, врач прописал новые микстуры и откланялся. Мирадор вздохнул с облегчением и отправил наемника за обедом.
Из гостиной вышел нотариус, придерживая рукой полотенце, приложенное к щеке.
– Может быть, сначала пообедаем, а потом займемся неаполитанцем? – скорчив страдальческую мину, предложил он.
– Не возражаю, – согласился Мирадор. – Все равно ему некуда деться, а нам нужно как-то убить время между обедом и ужином…
Когда Мирадор вошел в комнату в сопровождении двух вооруженных мужчин, Титто понял – дела плохи. Француз не поверил и теперь либо начнет выбивать правду, а потом прикончит, либо прикончит сразу. Впрочем, это одно и то же, но во втором случае меньше мучиться.
Наемники приставили к горлу неаполитанца обнаженную шпагу и связали ему руки и ноги. Бросили в угол и ушли: Мирадор предпочел пока сохранить ему жизнь. Из этого Титто заключил, что есть шанс испытать первый вариант. Теперь дело самого Титто думать как сохранить себе жизнь. Но сколько неаполитанец ни катался по полу, пытаясь ослабить узлы веревки, ничего не получалось.
Спустя некоторое время дверь опять открылась, и охранники внесли большой сундук, окованный железом. Следом появились огромные чемоданы, какие-то коробки, свертки и даже пара больших бутылей в корзинах, выложенных мягкой соломой. Титто притиснули в угол тяжелым сундуком, и один из наемников весело оскалился:
– Потерпи, скоро твоя душа освободится!
– Хватит болтать, пошли, – позвал его другой. Они вышли, заперли дверь, и неаполитанец вновь остался один. Что означали все эти вещи, которые принесли в его временную тюрьму, зачем они здесь? Ответ напрашивалсясам собой – появились новые люди, и Мирадор хотел разместить их поближе к себе, а вещи убрал, чтобы не мешали. Раз их отнесли в комнату, где заперт Титто, француз не намерен долго держать его там.
Солнце уже перевалило за полдень, и неаполитанец с тоской подумал: увидит ли он завтра, как наступает середина дня? И тут же вспомнил, что обещал сегодня перед обедом встретиться с иностранцем в широкополой шляпе. О Мадонна, как он был наивен, намереваясь перерезать глотки Мирадору и Фишу или попросить у посланцев дона Лоренцо сильного снотворного. Коварный француз превзошел его в хитрости и теперь сам перережет глотку Титто.
Пленник скрипнул зубами от злости: о, если бы он мог уничтожить весь дом, вместе с его обитателями! Будь проклят тот день, когда он согласился пойти в услужение к Мирадору!..
Надев блузу, парик и широкополую шляпу, Федор Андреевич болтался по улицам, пристраиваясь с папкой для рисования то там, то тут, словно выбирая наиболее живописные местечки. На самом деле он пытался найти удобную позицию для наблюдения за домом над обрывом: вдруг Титто все же удастся подать хоть какой-то знак? Но тут же капитан сам осознавал несбыточность собственных надежд: неаполитанец, вполне возможно, уже распростился с жизнью! Господа типа Мирадора или Роберта-Мирта не любят шутить и скоры на расправу: предводитель вольных всадников бросал в раскаленных песках русских солдат, чтобы не давать им лишнего глотка воды, а Мирадор и Фиш в погоне за тайной бальзама Авиценны убьют кого угодно!
Воспоминание о Мирте вновь заставило задуматься: кто он – продавшийся англичанам азиат или англичанин, ловко прикидывающийся азиатом? Может быть, даже не англичанин, а француз? Среди жаждущих обладать тайной бальзама Авиценны смешались люди разных вер, рас и национальностей – все они, как в сжигающей душу золотой лихорадке, сломя голову устремились за призраком бессмертия. Сколько жертв уже собрала эта тайна, сведения о которой неизвестно когда и как просочились из заброшенного города храмов? Вдруг охота за ней продолжается уже несколько веков? Кто даст ответ на этот вопрос? И существует ли вообще бальзам Авиценны, способный подарить человечеству бессмертие? Ведь никто и никогда не испытал его на себе, и сам великий врачеватель древности тоже умер, так и не обретя вечной жизни на земле. Доводы синьора Лоренцо, рассуждавшего об этой проблеме, казались Федору Андреевичу весьма убедительными, но как все-таки хочется поверить в сказочные чудеса!
