Александр Прохоров - Сердце тигра
Ночная саванна, между тем наполнялась громкими стонами, «ахами» и «охами» юной Милфаи. Погонщики возле костров переглядывались, перешёптывались, весело посмеивались и шутили. Многие, даже, начали делать ставки, как долго негр ещё сможет ублажать рабыню. Девушка, похоже, приближалась к пику плотского наслаждения. Ее громкое учащённое дыхание чередовалось со стонами, а те переходили во вскрикивания.
В этот момент верблюд, возле которого затаился Мелорий, проснулся. Он приподнялся, так что его волосатый зад навис над головой аристократа. Тот, хотел быстренько отползти, пока тупое животное не решило усесться ему на голову. И тут в ноздри Мелория ударило омерзительное зловоние. Затем раздалось громкое, смачноё «Пук!», эхом прокатившееся по окрестностям. На голову Мелория упала тяжелая, скользкая, полужидкая масса. А воняло так, что у аристократа сперло дыхание. Верблюд продолжал заниматься своим делом с самым счастливым и непринуждённым видом. Мелорий попытался отползти, но попал руками в дерьмо, поскользнулся и впечатался лицом в вонючую жижу.
Чмок!
Квинт Мелорий приподнялся и завопил на высокой ноте. Его крик слился с восторженным визгом Милфаи, так что все, находившиеся поблизости и наблюдавшие за любовниками сразу и не поняли, что поблизости произошло, что-то ещё интересное. Лишь когда Квинт Мелорий вскочил и начал плеваться и сыпать проклятиями, погонщики обернулись к нему.
- Гляньте-ка, похоже, верблюд кого-то обделал! — вскричал один.
- Точно! Обдристал дурачка! — заржал другой.
И хохотать принялась вся компания.
- Что вы ржёте, дурачье! — рявкнул Манахей. — Посмотрите на дерьмо! Оно должно быть, как сухие кругляши, а не как блевотина! Верблюд болен и не сегодня-завтра сдохнет. Если это случится, я заставлю того, кто присматривал за этим животным переть на себе всё, что тащил он. Ты за ним присматривал Урмий? Свинья, как ты допустил такое! Я рожей тебя окуну в то дерьмо!
Гогот, тут же утих. Урмий вскочил и начал оправдываться. Манахей орал на него и потрясал плетью перед носом подчиненного.
Пока погонщики шумели, к Мелорию бросился Тарикс.
- Господин!
- Вода! Нужна вода! — визжал аристократ, вертясь волчком и силясь стряхнуть с себя липкую массу вонючего дерьма.
Тарикс прыгал вокруг, не зная, как помочь. Подходить слишком близко ему не хотелось. Он так и держался на расстоянии, чтобы на него не попали брызги. Сорвав с себя плащ Мелорий начал утираться, потом, продолжая кричать, кинулся прочь во тьму. Тарикс, стеная и причитая, побежал вслед за господином.
- Что там произошло? — слабым голосом спросила Милфаи. — Кто-то кричал…
Она только-только пришла в себя от невероятного наслаждения, что подарил ей могучий во всех отношениях любовник.
- Не обращай внимания, красавица моя, — Нарбо беспечно махнул рукой. — Кажется, погонщики решили немного подурачится.
В это время из палатки высунулся заспанный Лоредан, которого разбудил весь этот шум и беготня.
- Что случилось? — спросил он встревожено.
Заметив, что рядом с Нарбо лежит девушка, молодой аристократ криво усмехнулся.
- А так, это вы шумели!
- Нет, господин, не мы. Там верблюд на кого-то сходил.
- Бедняга, — Лоредан сочувственно покачал головой.
- Вот почему я терпеть не могу этих тварей, — воскликнул негр. — Мало того, что они плюются и кусаются, так ещё и срут на людей! Прямо на голову, прямо на лицо!
- Ладно, хватит, — Лоредан раздраженно махнул рукой. — Я спать хочу. Вы тут, если еще будите, не особенно шумите.
И Лоредан скрылся в палатке.
- А мы еще будем? — спросил Нарбо у девушки.
- Ещё разочек, мне бы хотелось, — нежно проворковала Милфаи.
И они снова занялись друг другом, не обращая внимания на удаляющиеся крики погонщиков.
44. ОАЗИС
После ночевки на перекрёстке двух дорог, караван начал двигаться вглубь континента. Очень скоро обжитые места остались позади. Караван шел через пустынную местность. По обеим сторонам дороги простиралась саванна. На горизонте виднелись горные цепи, да и здесь возле дороги часто встречались нагромождения каменных глыб или торчали отдельные скалы. В расщелинах и естественных нишах росли лишайники и колючки. Иногда попадались сикоморы, росшие по одиночке или небольшими группами, тут и там вдоль тракта и дальше в обе стороны от него были разбросаны заросли тамариска и разные низкорослые кустарники с жесткими ветками и листьями. Вдали проносились группки маленьких пугливых антилоп, в кустах шуршали ящерицы и скорпионы. Один раз на горизонте показались страусы, но тут же скрылись при виде столь огромного числа людей и верблюдов. Сирийские лучники жалели, что у них нет лошадей. Тогда, по их словам, можно было бы, славно поохотится.
Так день за днем караван неспешно продвигался вперед. Двигаться обычно начинали ранним утром до восхода солнца. В середине дня, когда начинало, как следует припекать, делали остановку и выступали вновь после полудня, чтобы пройти как можно больше до темноты. С наступлением ночи приходил весьма ощутимый холод и путники вынуждены были кутаться в плащи и садиться поближе к костру. Вокруг лагеря, во тьме бродило множество львов, привлеченных столь большим скоплением людей и вьючных животных, но нападать они опасались, да и лагерь охранялся на должном уровне. Центурион Клодий Церр не давал спокойной жизни будущим ауксилариям и вокруг стоянки всегда находились усиленные караульные дозоры.
Пока, все было в порядке, если не считать вечных причитаний Манахея про больного верблюда, который вот-вот должен был сдохнуть. Почему животное испражнялось полужидким дерьмом, было непонятно. Манахей подозревал, что верблюда могли отравить еще в Александрии конкуренты из других агентств по предоставлению услуг перевозок. Он замучил своих подчиненных, требуя от них следить за каждым животным особо тщательно, поскольку могли быть и другие отравленные верблюды. Он, сам лично бегал от одного дромадера к другому и едва ли не заглядывая каждому из них в зад, а потом подолгу изучал их дерьмо, ковыряясь в нём палочкой или какой-нибудь веткой. Лоредан предложил забить больного верблюда и отдать его на изучение двум бродячим греческим лекарям, что шли вместе с караваном. Лоредану казалось, что стоит ученым мужам покопаться в кишках, они тут же определят, был ли на самом деле отравлен верблюд. Манахей отказался от этой идеи, сказав, что хочет еще понаблюдать за дромадером. Лоредан, лишь пожал плечами, эта проблема его не особенно занимала. Подумаешь, один верблюд! Невелика потеря.
Как правило, молодой аристократ ехал в головной части каравана, среди коллег по организации этого путешествия. Иногда, он поглядывал в сторону своих спутников. Фабий почти все время бывал навеселе, причем перед этим, всякий раз шнырял, куда-то в хвост каравана. Нарбо же, на каждом привале развлекался, то с юной рабыней Милфаи, то с другими тремя девушками, чем очень радовал их хозяина толстого торговца пряностями.
- От такого могучего красавца, хорошие получатся детки, — говорил он, довольно потирая руки. — Потом, можно будет выгодно продать.
Он, даже предложил Лоредану за Нарбо хорошие деньги, но молодой аристократ наотрез отказался.
- В моём хозяйстве, тоже нужен хороший производитель вернов[295].
Тогда, торговец пряностями купил у других своих коллег еще четырёх молодых рабынь и одну за другой отправлял их к Нарбо.
Глядя на то, как Фабий и Нарбо развлекаются, каждый на свой лад, Лоредан, даже начал им завидовать. Может, тоже придумать для себя какое-нибудь развлечение? Беседы с другими торговцами о делах, о перевозках, о пошлинах ему, уже начали надоедать.
Перейдя административную границу Египта и Ливии, караван, все более отклоняясь на восток, двигался к Аммониуму. Местность понемногу начала понижаться, что указывало на близость обширной котловины. Однажды, на закате, вдали показались верхушки финиковых пальм и несколько тонких струек дыма. До оазиса было ещё больше мили, когда на встречу каравану, поднимая песчаную пыль, устремилось десятка три всадников. Это были нумидийцы из местного гарнизона. Одетые в короткие, светло-серые туники, поверх которых были панцири из бычьей кожи, с длинными, зачесанными назад и связанными в конский хвост волосами, они, скорее, напоминали варваров, нежели вспомогательную кавалерию Империи. Защитой нумидийцам служили маленькие щиты, обтянутые змеиной кожей, а вооружены они были, кроме тонких пик, ещё пучком маленьких дротиков и кинжалами. Спины их крепких лошадей были покрыты простыми рогожками. Животных, они подгоняли вперед голыми пятками и своеобразным посвистом.
На встречу нумидийцам выехал Корнелий Оппиан. От группы всадников отделился самый рослый воин, плечи которого покрывал пёстрый плащ из шкуры жирафа.
