И только море запомнит - Полина Сергеевна Павлова
– И я согласен. Мне такое и после попойки не снится. Разве что иногда, – Джеффри скребет щетину и усы. – Только там были еще козлы. Много козлов. Полный кошмар.
– Чувствуешь свое единение с ними? – язвительно интересуется капитан. Чем критичнее ситуация, тем больше Моргана шутит. Обычно так и было. Она нервничает и ничего не может с этим сделать. Сложно не переживать, когда до черты остается лишь несколько шагов. Пусть и фигуральных. – Тебе бы пить закончить, Джеффри.
– Какой пить, кэп? Я крепок, как гвоздь для гроба. Поэтому и убить меня не так просто.
– Да, как гвоздь, который загонят в крышку моего гроба, – юмор висельников, определенно, самый веселый.
На этот раз первым ступает Джеффри. Мост под ним натягивается и начинает скрипеть, но уж если он выдержит Баклана, то Моргане опасаться нечего. Когда Джеффри оказывается в двадцати шагах от края, О’Райли тоже ступает на мост. И, как две древние черепахи, они ползут, переступая с деревянной дощечки на дощечку и стараясь не раскачивать и без того хлипкую конструкцию. На середине моста Моргана ловит себя на мысли, что она смотрит не на дверь и свою цель, а себе под ноги. И коварное желание прыгнуть вниз и проверить, что там, в густой темноте, уже шепчет на ухо да манит столь призывно. Капитан трясет головой, впиваясь пальцами в грубый канат из травяной веревки.
– Джеффри, давай быстрее!
– Стараюсь я!
Как только обе ноги Корморэнта оказываются на устойчивом полу, он протягивает Моргане руку, и та, схватившись за нее, перебирается на берег. Пират ведет плечами, хрустит позвонком на шее и поворачивается к двери. Но Моргана уже на шаг впереди.
Вблизи дверь выглядит уж больно хлипкой. На ней нет ни замка, ни цепи, которая могла бы ее запирать, лишь старые доски, покрытые зеленой плесенью и мхом. Издалека она смотрелась серьезнее.
– Это все?
– За дверью Источник. Без всяких сомнений.
– Но не слишком ли это просто для древних? Я сейчас дерну за ручку, и та отвалится. – В подтверждение своих слов Корморэнт подходит к двери, берется за ручку и с силой тянет на себя. И вместо того, чтобы распахнуться, дверь разламывается. Ручка остается у Джеффри в руках. Очередной проход, завешенный лианами, смотрит на них неприветливой темнотой.
– Ты бы поаккуратнее.
– О чем я и говорил. – Корморэнт закидывает ручку в сумку. Остается только догадываться, кому он попытается ее продать, когда они выберутся отсюда.
– Все никак не могу понять, где же магия, которой должны быть пропитаны все такие места. – Моргана кладет ладонь на эфес шпаги. Ей становится еще тревожнее, чем в самом начале. А ничего так не утешает, как верное оружие, за которое можно схватиться при малейшей опасности.
Она должна ощущать любую магическую силу, изменение в воздухе и пространстве. По крайней мере, рядом с Пабло она почувствовала волнения в силе, а Кеннет и вовсе оставляет после себя характерный след, если судить по тому, как действует на нее дневник.
Джеффри пожимает плечами, ответа у него нет. Пират, раздвинув ладонями весьма живые лозы, делает один шаг и тут же летит вниз.
Опять.
Моргана только успевает выкрикнуть его имя и протянуть руку. В этот раз пирата ухватить не удается даже кончиками пальцев. Ее реакции недостаточно, чтобы спасти незадачливого компаньона. Да сколько уже можно падать? О’Райли видит, как Джеффри, барахтая в воздухе руками, словно рыба плавниками, застывает всего в каких-то нескольких дюймах над каменным полом. Секунда тишины, и Корморэнт падает, издав недовольный стон, больше напоминающий писк. Летел он недолго.
Выдохнув, Моргана тоже делает шаг в молчаливую неизвестность. У древних, что создавали это место, чувство юмора под самый финал решило закончиться. Она тоже летит вниз, но менее хаотично, чем Джеффри. Хотя может ли падение вообще быть не хаотичным?
Однако приземляется она на ноги, придерживая ладонью на голове шляпу. Сапоги глухо ударяются об пол, от каблуков в стороны разлетаются голубые искры.
– А вот это уже похоже на магию, – кряхтит Джеффри, поднимаясь с земли. Он отряхивается, отирает руки о штанины. Падение подняло вековую пыль и вместе с ней и песок.
– Тьфу. Ты в порядке?
– Бывало и хуже.
Большая пещера, непохожая на предыдущую, встречает их голубоватым мягким свечением. Потолка будто и вовсе не видно, а в трещинах, усеивающих стены, сияют минералы – голубые, синие, фиолетовые и белые. От них и идет приглушенный свет. Таким же светом горела карта в пещере. Таким же светом горела ее ладонь, возвещая о близости мертвецов. Моргана опускает взгляд на кончики пальцев левой руки. Ломаные линии поблескивают, и ногти мерцают, не выглядя уже столь странно и инородно.
В центре зала стоит то, что они так долго искали, – Источник. Небольшая каменная чаша возвышается над гладью еще одного озерца, с виду совсем мелкого. К этой чаше ведет узкая каменистая тропа из потрескавшегося камня. Ни тебе помпезности, ни величия. Нет ни арок, ни колонн. И выглядит это место так просто, что кажется, словно они и вовсе ошиблись конечным пунктом.
– Мы добрались, капитан.
Волнение сдавливает грудь Морганы. Чего не скажешь о Джеффри, радостный пират стремится быстрее прикоснуться к Источнику. Но замирает в оцепенении, не успев преодолеть и половины пути.
Из тени выходит мрачная фигура в окружении британских солдат. Вот только от живых британцев их отличают давно истрепавшиеся красные мундиры и лица, фарфорово-бледные, испещренные отметинами, сколами и разломами, они словно сложены из старых грязных черепков расколоченных чашек.
Моргана выхватывает шпагу. Она пробегает до Джеффри, хватает его за руку и рывком оттаскивает в сторону.
– Назад, – цедит ирландка сквозь зубы.
– Но, кэп…
– Назад, я сказала.
– Моргана О’Райли…
Это не вкрадчивый шепот. Его голос прокатывается волной по пещере и отдается эхом, словно еще десяток голосов, вторя ему, бормочут ее имя. Моргана закрывает собой Корморэнта. Ее левую ладонь прожигает знакомая боль, как только она встречается взглядом с предводителем англичан.
Неизвестно, сколько времени Бентлей простоял здесь, но, если вспомнить его при жизни, он никогда не любил тратить время впустую. Ожидание могло сделать его только злее. Капитан крепче стискивает резную рукоять шпаги.
У Кеннета тяжелый шаг, он опирается на трость, направляясь в ее сторону. Моргана не прекращает смотреть на его лицо. Тот испанец был прав: Бентлей выглядит ужасающе. И все же сердце ноет от одного вида знакомых черт. Улыбка касается губ мертвого англичанина, он переводит пустые глаза, горящие зеленым светом, на Джеффри и брезгливо констатирует факт:
– И новая шавка…
Смерть
