Владимир Ковтун - Полет дракона
Солдат с тигриным клыком на груди покосился на товарищей.
- Да, я уже, наверное, все перерассказал, что можно было. Ну, да вот про соседа моего хотите послушать?
Солдаты сгрудились поближе, и уставились на рассказчика.
- Был у меня сосед. - Начал Тян. – И, надо вам сказать, большой обжора! Пригласили его как-то в богатый дом, положили на блюдо вкуснятины всяческой, вина хорошего дали. Ну, сосед все это подмел за милую душу так быстро, что хозяева и моргнуть не успели. Сидит он, на них смотрит, а нового блюда не несут. Ну, тут он и нашелся: принесите-ка мне светильник, говорит. «Так светло же еще!» - Отвечает ему хозяин.
«Да?» - Удивился сосед. – «А я ничего перед собой на блюде не вижу!»
«Молодые негодяи» посмеялись.
- Или вот еще: рассказывал как-то один хвастун про большой барабан, грохот которого и за сто ли услышать можно. Послушал его мой сосед и говорит: «А я видел корову, у которой ноги были длиной в десять тысяч шагов!». Ну, тут все присутствующие стали сомневаться: не бывает, мол, такого! А сосед и говорит: «Если бы не было такой огромной коровы на свете, откуда взялась бы шкура для того барабана, про который сейчас рассказывали?»
- Ишь ты! Находчивый какой! – Восхитился Фан.
- Но, больше всего я люблю историю про его жену. – Продолжил Тян. – Вот послушайте!
Пошел как-то мой сосед в город по своим делам, и собирался там задержаться до вечера. А жена его знала об этом, и пригласила к себе гостя. Ну, милуются они, как это между мужчиной и женщиной водится, а тут, вдруг, шаги за окном: сосед вернулся раньше, чем собирался.
Жена, конечно, забегала, заохала. Тут ей мешок из-под крупы под руку попался. Она туда гостя быстренько засунула, и поставила в уголок, за дверь. Сосед в дом вошел, и, однако ж, мешок быстро заметил.
«Что это там?» - У жены спрашивает.
А та не знает, что и отвечать. Стоит, ни жива, ни мертва. И тут ее друг из мешка и отвечает: «Крупа!»
Все расхохотались.
- А в мешке-то, часом, не ты сам сидел? – Спросил кто-то.
- Нет! Я в окошко подглядывал.
- Болтуны вы все, северяне! – Заметил Тяну один из «негодяев». – Болтуны и лентяи! Вам бы только на боку лежать, да языком работать.
- А вы, южане, как волы безмозглые! Тянете лямку с утра до вечера, а если хозяина сменят, то вы и не заметите. Ни гордости, ни уважения к себе! – Не полез за словом в карман Тян.
- Это я - вол безмозглый?! – Приподнялся на локте его оппонент. – Ты у меня сейчас ответишь за эти слова!
- Да, успокойтесь вы, буяны! – Крикнул Фан. – Господина Юаня на вас нет! Чему он вас, дураков, учил? «Когда устранишь лед и пламя внутри себя, не будешь знать недовольства, и весна станет твоей вечной спутницей».
- И верно… - Поостыл задира. – И чего это я разошелся? Ты уж прости меня, Тян! Устал я, наверно. Который месяц в пути.
- Ну, и ты не обижайся. – ответствовал Тян. – А, господина Юаня нам точно не хватает! Как-то они там с Ляном сейчас? Одинокие оба. В чужой стране, да без помощи….
- Нашего командира не так-то легко сломить. – Заметил кто-то. – Не бойся за него. Доберутся они до дома, целые и невредимые. А там, глядишь,… и свадьбу сыграют.
- Цыц! – Прикрикнул на него Тян. – Фан сболтнул первое, что ему в голову пришло. А так оно, или нет, одно Небо знает! Наше дело – помолиться за них, да добра пожелать за то, что они для нас сделали.
Через месяц в колодцах Эрши иссякла вода. Защитники крепости начали страдать от жажды.
- Это – дело рук ханьцев. Месяц назад они начали возводить плотину. Думаю, что в течение семи-восьми дней они пойдут на штурм. – Сказал даюаньский военачальник на совете у Мугуа.
- Не остались ли в крепости люди, знающие колодезное дело? – Спросил Мугуа.
- Есть один раб хань-жэнь. Он работал вместе с македонцами. Да, те остались там, за крепостной стеной.
Раба призвали, и он долго копался в грязи пересохшего колодца. - Ну? – Нетерпеливо спросил сопровождавший его военный.
- Плохи дела! – Ответил тот. – Вся вода ушла.
- И ничего нельзя сделать?
- Можно. Я знаю, что здесь есть два водоносных слоя. Один иссяк, а второй лежит очень глубоко. Колодцы такой глубины нам рыть, еще не доводилось.
- Что для этого необходимо?
- Стенки колодца следует хорошо укрепить, и поставить распорки.
- Ну, так действуй! У нас нет другого выхода.
Полководец У-цзы учил:
«Пусть там, куда пришли ваши войска, не рубят у населения деревьев, не разрушают их жилищ, не отбирают у них зерно, не убивают домашних животных, не жгут запасы и сбережения. Покажи народу противника, что у тебя в сердце нет жестокости. Если найдутся просящие пощады, прояви благодушие и успокой их».
Ли Гуан-ли, по мере возможности, старался выполнять этот завет. Об этом же в своем письме, перед походом, предупреждал его и Сын Неба:
«Уберите с пути кочевников. Но не обижайте мирных людей тех царств, по которым пройдет Великий торговый путь на Запад».
Тем не менее, провиант заканчивался, и поборы и грабежи местного населения могли стать неизбежными.
Мугуа следовало привести к покорности, а затем спокойно и вежливо заставить его выполнять договоренности в торговых отношениях.
Была и еще одна причина, которая побуждала Ли Гуан-ли торопиться.
Перехваченные его воинами даюаньцы, которые пытались выбраться из осажденной крепости, сообщили ему, что Мугуа призвал на помощь кочевников канчжу. Они могли появиться в тылу его армии в любое время, что сильно осложнило бы возможность боевых действий.
Ли Гуан-ли не знал, что в придворном окружении Мугуа далеко не всем нравился их нерешительный и, нередко, истеричный царь.
Они справедливо полагали, что ханьцы предлагают им вполне приемлемые условия переговоров. Некоторые из них, обладая природной купеческой жилкой, прекрасно понимали, какие выгоды сулит Даюани участие в товарообмене Хань с западными странами.
По иронии судьбы, кочевники канчжу, приглашенные Мугуа для совместных действий против иноземцев, вызывали у большинства его свиты не меньшие, если не большие опасения, чем китайцы.
Обо всем этом они не раз говорили своему повелителю.
Но, Мугуа, подстрекаемый воинственно настроенными приближенными, их не слушал. Периодически он впадал в очередной приступ депрессии, и нерешительности.
Учитель У-цзы сказал: «Самое большое бедствие при использовании воинов — нерешительность; самая большая беда для войск — это колебание полководца. Если есть хороший полководец, страна сильна, если его нет—она погибает».
Даюаньский военачальник не ошибся. Ли Гуан-ли приступил к штурму крепости ровно через неделю. Шел сороковой день осады крепости. Медлить далее было нельзя.
