Георг Борн - Бледная графиня
Гондола двинулась в путь.
– Ведь хорошо известно, что берег в том месте неприступный, к чему же эти напрасные и трагические попытки? – сурово вопрошала неизвестно кого графиня. – Человеческая жизнь стоит дороже каприза господина асессора, – назидательно прибавила она и вздохнула: – И ведь всегда находятся люди, готовые рисковать жизнью из-за чужих прихотей.
– Мне говорили, графиня, что это был совершенно особенный случай, – возразил Филибер. – Рыбаки колебались. Речь шла о разъяснении одного суеверия. Так, кажется? – повернулся он к рыбакам.
– Да, господин, точно так, – ответил Петер Любке. – Мы хотели выяснить, правда ли старый Вит жив.
– Я об этом тоже слышал, – вступил в разговор Леон Брассар с насмешливой улыбкой. – Правда, не могу взять в толк, почему такой образованный человек, как господин асессор, поверил подобной чепухе?
– Действительно непонятно, – согласилась графиня. – Но как бы то ни было, непростительно жертвовать человеческой жизнью ради удовлетворения собственного любопытства. Кстати, что это за легенда о старом Вите? – спросила Камилла у Петера Любке.
– Это правда, ваше сиятельство, – сдержанно отвечал рыбак. – Старый Вит часто ходит там, под скалами.
– Боже, как всякие суеверия укрепляются в народе! Просто невероятно! – покачала головой графиня.
– И как трудно искоренить их, – поддакнул капеллан.
– Вы и сами видели этого старого Вита? – поинтересовался у Петера Леон Брассар.
– Даже не раз, с тех пор как однажды он уехал ловить рыбу и больше не вернулся. Во всякой деревне не отыщется человека, который бы хоть раз его не видел.
Гондола тем временем приблизилась к меловым скалам.
– Отсюда видно это место? – спросила графиня.
– Да, ваше сиятельство, но мы подплывем ближе. Вит появляется всегда под скалами – там, где в берег бьет прибой. А Вита и сам господин асессор тоже видел, поэтому он и хотел обследовать эти скалы. Но старый Вит не позволяет приходить к нему в гости.
– Кажется, об этом почтенном старце сложилась целая сага, – язвительно констатировала графиня. – Хотела бы я увидеть этот призрак.
– Скорей всего, это какая-нибудь причудливой формы скала, – предположил Филибер. – Издалека ее можно легко принять за человека.
– Да, очень интересно было бы увидеть этот призрак, – согласился и Леон Брассар.
В эту минуту облако, закрывавшее б¦льшую часть неба, наползло на солнце. Цвет моря мгновенно изменился. Из темно-синего он превратился в неприятный серо-зеленый.
– Там! Он там! – закричал вдруг Иост Любке.
Графиня и ее спутники невольно вздрогнули, хотя только что смеялись над суеверием рыбаков.
Иост показывал рукой на береговые скалы.
– Да, это он. К вечеру будет буря, – испуганно глядя на скалы, сказал Петер Любке. – Вон он стоит!
Графиня с ужасом глядела на меловые скалы. Капеллан молча стоял позади нее, словно лишился дара речи. На лице Брассара исчезло выражение презрения и насмешки. Макс испуганно крестился.
На камнях, о которые разбивались волны прибоя, стоял человек с длинными волосами и такой же длинной бородой. Это и был, как называли его рыбаки, призрак старого Вита.
Что теперь могли сказать графиня с капелланом о суеверии, когда они только что собственными глазами видели то, над чем пытались смеяться?
Вдруг видение исчезло. Исчезло так быстро, что никто не смог понять – куда: в морские ли глубины, или в расщелины между скал.
– Редкий обман зрения, – перевел наконец дух Филибер. – Мне кажется, однако, что ему легко найти объяснение. Солнце закрыло облаками. Только на эти скалы еще падали его лучи, и, вероятно, какой-то особенной формы камень при таком освещении и показался нам человеком. Тем более что с последним лучом солнца явление исчезло.
– Да, вероятно, что-то в этом роде, – поспешила согласиться графиня, но судя по ее тону, она не очень-то поверила предположениям капеллана. Удивительный призрак, чувствовалось, произвел на нее сильное впечатление.
Старый Вит все еще стоял перед ее глазами – тот самый слуга Вит, который из-за нее лишился всего, даже жизни.
Только на обратном пути графиня понемногу начала приходить в себя. Она соглашалась с капелланом, рассуждавшим о суеверии народа. Ей хотелось заставить себя верить в это. Но в то же время у нее, как и у Бруно, возникло желание высадиться на этот загадочный берег.
Пока гондола возвращалась в Варбург, небо совершенно заволокло тучами, и, когда графиня со своими спутниками поднималась по дороге к замку, задул сильный ветер. Ночью разразилась буря. Любке оказался прав: призрак предсказывал непогоду.
Вернувшись в замок, графиня узнала, что ее хочет видеть новый доктор больницы Святой Марии. Он ждал в гостиной. Она с улыбкой приветствовала его.
Увидев графиню, Вильм был поражен ее потрясающей красотой, так неотразимо действовавшей на всех. Он должен был сознаться, что никогда еще ему не приходилось видеть такой красавицы.
– Что привело вас ко мне, доктор? – приветливо спросила графиня, приглашая его сесть.
– Я приехал по поводу особы, которая называет себя вашей падчерицей, графиня, – объяснил цель визита доктор. – Особа эта как душевнобольная была отдана в наше заведение, но я, после тщательного наблюдения за ней, пришел к убеждению, что она вполне здорова.
– Здорова? То есть вы хотите сказать – выздоровела?
– В ней нет ни малейшего следа умственного расстройства, – пояснил Вильм.
– Не сказала ли она теперь – кто она и каково ее настоящее имя?
– Она утверждает, что она – графиня Варбург.
– Но это и было, доктор, первым признаком ее болезни. При первых ваших словах я обрадовалась, думая, что наконец-то прольется свет на это темное дело, но теперь опять теряю надежду.
– Вынужден повторить, графиня: я убежден, что эта молодая особа совершенно здорова. Все же остальное, связанное с моей пациенткой, меня не касается.
– Что ж, благодарю за известие, доктор. Я, правда, не знаю, какой оборот примет дело, но во всяком случае я рада. Мне искренне жаль бедную девушку.
Последние слова были сказаны графиней столь естественно, что доктору Вильму и в голову не пришло засомневаться в их чистосердечии. Он исполнил то, что считал своей обязанностью, а потому ему оставалось только раскланяться и уйти.
Графиня проводила его насмешливой улыбкой.
«Ничего, твое известие меня не напугало, – подумала она зловеще. – Я была готова к нему. Конечно, это ненавистное создание должно было бы оставаться в больнице. Но ничего, она все равно в моих руках. Она должна погибнуть, и она погибнет. Пока она жива, мне не достичь цели».
