Роберт Линдон - Соколиная охота
— Ты обещал вернуть мне его целым, — промолвила она сквозь всхлипы.
— Мне очень жаль. Пусть тебя утешит то, что твой брат погиб смертью героя, сокрушая врага без страха за свою собственную жизнь.
Она ударила его ладонями в грудь.
— Ты виноват в смерти Хельги!
Глядя ей через плечо, Валлон увидел быстро подошедшего Дрого.
— Какую ложь ты уже успел разнести?
— Никакой лжи. Ты с самого начала знал, что атака бессмысленна.
Он вырвал Кэйтлин из его рук.
— Отойди от нее.
Служанки взяли принцессу под руки и увели ее в сторону. Валлон стоял лицом к лицу с Дрого.
— Мне нужно было бы догадаться, что ты извратишь события в свою пользу. Ладно. Вот тебе еще один факт для перевирания: драккар сгорел дотла и еще два викинга отправились к праотцам.
На заросших щетиной щеках Дрого заходили желваки. Он нехотя кивнул.
— Можешь не поздравлять меня, — сказал Валлон. — Похвалу заслужил твой брат.
Он резко развернулся.
— Валлон.
Франк махнул испачканной кровью рукой.
— Хватит.
Дрого догнал его.
— Мы стали близки с Хельги. Вчера, прежде чем отправиться в засаду, он просил меня охранять Кэйтлин, если его убьют. Я ответил ему, что почту за честь. Я поклялся защищать ее даже ценой собственной жизни.
Валлон не сбавил шага.
— Очень достойно, и я не сомневаюсь, что ты выполнишь обещание. Но какое это имеет отношение ко мне?
Дрого напрягся от переполнявших его эмоций, которые он был не в силах выразить.
— Просто держись от нее подальше. И больше ничего.
Франк ушел на безлюдный участок берега, где и осознал значение слов Дрого. Хельги, вероятно, представил ему происшедшее на озере так, будто он, Валлон, страстно домогался его сестры. Дрого думал, что он ему соперник в борьбе за ее сердце. Глупость нормандца разозлила франка. Повернувшись, он метнул на него сердитый взгляд.
В это время к нему подошел Гаррик с миской и куском хлеба в руках.
— Вы сегодня еще ничего не ели, сэр.
Валлон молча поглощал пищу, глядя на реку.
— Что мы теперь будем делать?
— Разобьем лагерь на противоположном берегу. Нам понадобится несколько дней, чтобы привести «Буревестник» в порядок. Вэланд тем временем раздобудет корм для кречетов. А потом… — Он запнулся, чуть не сказав: «Мы отправимся домой».
Он улыбнулся Гаррику.
— Потом мы продолжим наше путешествие. Ты пойдешь с нами в Константинополь?
— Что я там буду делать, сэр?
— Все, что захочешь. Это величайший город на земле.
— Большие города мне не очень по душе. Однажды я был в Линкольне. Весь этот народ, столпившийся в одном месте, у меня просто голова идет кругом. — Гаррик стеснительно взглянул на франка. — Я мечтаю купить надел в десять акров в тех краях, где я вырос. Прожить жизнь и быть похороненным в земле, из которой я вышел, где лежат мои предки, где упокоились мои дети. Я знаю, это всего лишь мечта. — Он засмеялся. — То-то Дэгмунд обрадуется моему возвращению. Он не даст мне жизни, доложу я вам.
Валлон взял его за руку.
— У тебя будут твои десять акров. Если я, кроме этого, ничего не добьюсь в конце своих приключений, то и этим одним буду доволен.
Гаррик встретился взглядом с Валлоном, затем отвел глаза, лицо его помрачнело.
— Я никак не могу отделаться от мысли о тех женщинах и о том, что викинги с ними делают. Мать и дочь, совсем еще девочка. Неужели мы не можем их спасти, сэр? Я готов взяться за оружие, если вы сочтете это необходимым.
Валлон покачал головой.
— Я не могу больше заставлять своих подчиненных жертвовать собой. Дело идет к зиме, а у нас впереди еще долгий путь. Нам нужно поторапливаться.
Он поднялся. Гаррик продолжал сидеть с выражением тихой грусти на лице. Валлон коснулся его плеча.
— Мне жаль, но мы ничего не можем с этим поделать.
XXXII
Вэланд бесшумной тенью пробирался по лесу в компании Сиз и пса. Справа от них рогатый месяц серебрил реку. Со стороны лагеря викингов на противоположном берегу доносился непрекра-щающийся стук топоров. Пираты денно и нощно трудились, ремонтируя свой корабль. Наблюдая за ними на следующий после боя день, Вэланд был готов поклясться, что судно не подлежит восстановлению. Вся его средняя часть выгорела до ватерлинии. Вернувшись на следующий день, он обнаружил, что они уже начали крепить обшивку на отстроенный каркас правого борта.
Он пробрался в ивовую рощицу и выглянул сквозь ажурные ветви. На ветке в двадцати футах над землей он заметил два округлых силуэта. Обернувшись к Сиз, сокольник приложил палец к губам и пошел вокруг дерева. Луна осветила контуры устроившихся на насесте куропаток. Он опустился на одно колено и поднял миниатюрный арбалет, сделанный для него Радульфом. Тетива была заранее натянута, и в паз вложена стрела без наконечника. Он прицелился ниже с учетом отскока стрелы при такой близкой дистанции. Сокольник выстрелил. Раздался глухой удар, и одна из куропаток, хлопая крыльями в предсмертных судорогах, повалилась на лесную подстилку. Ее дружок тревожно закудахтал и переступил на ветке. Вэланд перезарядил и снова прицелился.
Мимо. Стрела с шумом улетела сквозь листву. Куропатка сдвинулась почти на самый край ветки. Вэланд опять зарядил арбалет. Ветка качалась под тяжестью птицы. Сокольник пытался подстроиться под ее колебания. Не получилось. Он прищурил глаза, задержал дыхание, поднял арбалет и выстрелил, как только куропатка оказалась в прицеле.
Хлоп.
Вэланд поморгал. На ветке никого не было. Пес убежал за добычей. Сокольник помассировал тыльную сторону шеи.
— На сегодня достаточно.
— Сколько у нас трофеев?
Вэланд подсчитал тушки, развешанные у него на поясе.
— Семь штук.
Сиз хлопнула в ладоши.
— Шесть кречетам, одну нам. Я приготовлю прямо сейчас.
Пока она зажаривала дичь, Вэланд рассеянно пялился на огонь.
Он чертовски устал от этих бесконечных обязанностей: уход за птицами, поиски пищи для них, наблюдение за викингами…
Он ел свою долю куропатки в молчании. Сиз, сидевшая напротив, с другой стороны костерка, смотрела на него взглядом, полным невысказанных вопросов. Он понимал, что девушку беспокоит его угрюмое молчание, то, что он ни разу не обнял ее с тех пор, как они покинули Исландию.
— Полусырая, — сказал Вэланд, бросая остатки псу.
— Я знаю, что ты устал, поэтому старалась приготовить побыстрее.
Вэланд улегся и натянул на себя одеяло. Сиз пристроилась рядом, не решаясь прикоснуться. Он чувствовал, как она несчастна. Он вспомнил ссоры своих родителей и свое облегчение, когда они примирялись. Он повернулся к ней.
