Корея. 1950 (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич
Бронетранспортер с миномётным расчётом также получил сразу четыре попадания в борт! Но трассеры бронебоев не только корректируют огонь расчёта, но и выдают его позицию… И очереди ручных «Бренов» как кажется, скрестились прямо на позиции Гольтяева, заставив его замолчать.
— Веха три, вправо пять! Заряжай… Огонь!
Последней миной я попытался накрыть второй универсал с двухдюймовкой — и естественно, мы не попали. Мина бесцельно рванула метрах в десяти от машины…
Но в бой решились вступить Джису и Бём, залегшие вблизи БТР с миномётом. Огненный шар куммулятивной гранаты поразил борт универсала пониже десантного отсека — но достал моторное отделение. Машина густо задымила, и минометчикам врага стала не до нас… Джису постарался поддержать товарища — но, выпустив пару очередей из «Томпсона», спровоцировал лишь плотный ответный огонь, прижавший бойцов к земле…
— Юонг! Дымовые мины! Вправо ещё на градус… Давай!
Все, бой для нас окончен, нужно уносить ноги. И сделать это возможно, лишь поставив у дороги дымовую завесу… Неважно, что мины будут рваться непосредственно в боевых порядках британцев — главное, они не будут нас видеть! Пусть и считанные минуты, но этого должно хватить…
— Веха четыре, влево пять! Огонь!
…Лёгкие уже горят от заполошного бега по горам, каждый новый шаг даётся все труднее. Стерев со лба обильный пот, оборачиваюсь — но замерший на мгновение Чимин, забравшийся на груду камней, уже опустил СВТ, отрицательно мотнув головой. Я облегчённо выдохнул:
— Слава Богу…
Почерневший с лица Гольтяев лишь хмуро бросил:
— Шагом…
Пашу можно понять: его второго номера очередь достала в голову на перезарядке, едва не зацепив самого майора. Когда же я поставил на дороге тонкую дымовую завесу, осназовец выпустил остаток патронов по колонне практически вслепую… И только после покинул позицию, забрав документы товарища — и оставив как его тело, так и бесполезный теперь ПТРС. Эвакуировать павших, к сожалению, мы не можем…
И это также коснулось новоиспеченных пулеметчиков. Да, доверить ДП-27 артиллеристам было плохой идеей, вот только выбора у нас не было… И дело даже не в том, что бойцы плохо знали пулемёт — все их обучение в свое время ограничилось лишь парой учебных стрельб. Но так-то в артиллерию берут наиболее технически грамотных, сообразительных бойцов. «Умник в артиллерию, щеголь в кавалерию», все верно…
Однако умение стрелять из ручного пулемета, даже метко — не равно умению вести бой. А ведь перед засадой я объяснял бойцам, что, дав три-четыре очереди, нужно переползать на новую огневую позицию… Горячка схватки, увы, так захватила пулеметчиков, что они потеряли время — а потом стало слишком поздно. Первого номера вражеская очередь достала в лицо — второго пули догнали в бочину, когда уже раненый в руку боец пытался отползти в сторону. Видно, от боли и шока плохо соображал, да сам и подставился, выбравшись на совершенно открытый участок… Теперь ДП-27 несёт Гольтяев.
А вот Бёму и Джису крепко повезло, несмотря на кажущуюся опасность выбора их позиции. Впрочем, первую дымовую мину я бросил именно на их участке — но куда более опытные осназовцы с самого начала наметили себе путь отступления по ложбинке, промытой талыми водами…
Нас осталось семеро — и мы нанесли врагу куда меньший урон, чем на то рассчитывал Паша. Причём мы и сами понесли болезненные потери… Но свой долг выполнили до конца — колонна вражеской мотопехоты выбита из графика движения, есть раненые и убитые. Думаю, враг не досчитался, по меньшей мере, взвода солдат.
Так что лёгкой прогулки по корейской земле у англо-саксов точно не получилось… И встречу с нашим отрядом враг запомнит надолго.
Глава 5
17 октября 1950 года от Рождества Христова. Горная система Тхэбек южнее Пхеньяна.
Майор Михаил Кудасов, военный советник при Корейской народной армии.
…Мы снова на марше. Не убегаем, нет — просто следуем на север горными тропами, практически вслепую. На дороги не выйдешь, дороги заняты колоннами войск ООН, тянущимися к Пхеньяну… На мгновение позволяю себе слабость, задавшись вопросом: стоило ли оно того? Стоило ли так рисковать собой в засадах, если для мотопехоты и танкистов янки (да и англичан) наши удары так, комариный укус⁈
Впрочем, тут же себя одергиваю. Ещё как стоило! И дело тут не в том даже, что нам удалось чуть подпортить логистику врага, нет. Прежде всего, это чувство страха, подтачивающего волю и силу духа всех солдат противника, кто уже наслышан о засадах. Тех, кто ныне исподволь ожидает, что за очередным поворотом дороги их встретит удар артиллерийского снаряда или мины, или даже одиночный, но точный выстрел снайпера… А ведь пуля как известно, дура, может попасть именно в тебя!
От таких мыслей моральный дух солдат падает — а это очень важно даже в масштабах всей войны…
Ну, и кроме того — капля камень точит. В июне 41-го порой кажущееся бессмысленным сопротивление окружённых подразделений РККА, их затяжное отступление к линии фронта, сопряженное с неизбежными столкновениями с врагом, также казалось каплей в море в масштабах огромного фронта. Но этих «капелек» было ой как много, и они сумели оказать существенное влияние на ход немецкого наступления — и срыв «Блицкрига».
Нет, все точно не напрасно!
…- Привал.
В этот раз Паша выбрал для временной стоянки действительно подходящее место — не очень густой смешанный лес на склоне горы. Так что деревья с остатками ещё не опавшей листы неплохо защищают нас от ветра — и, судя по близкому шуму воды, рядом протекает то ли мелкая горная речка, то ли бьёт ключ.
Да, тут привал напрашивается сам собой — вдоволь напиться и наполнить фляги, перевести дух. Еда… Мы поели на рассвете, сейчас около полудня. Думаю, в очередной раз поедим уже на следующем привале, через три-четыре часа движения… В вещмешках у нас осталось по одной-две банки трофейных консервов. Одну на сегодня, по полбанки на завтра… И также на завтра, на второй приём пищи остатки галетного печенья, по бруску пресованных сухофруктов и небольшое количество горького, противного на вкус трофейного шоколада.
Часть консервов мы оставили корейцам, приютившим раненых артиллеристов и действительно пригласивших фельдшера — последнего также «поблагодарили» парой банок тушёнки… Именно поблагодарили, платой за спасенные жизни это никак не назовёшь.
А с учётом того, как живут крестьяне бедного горного «хуторка», не успевшие толком «обрасти жирком» по завершению японской оккупации… Короче, на самом-то деле оставленная тушёнка пойдёт на пропитание наших же бойцов.
Это, конечно, хорошо, что нам удалось пристроить увечных батарейцев. Вот только на полутора банках консервов, оставшихся на брата, мы до Пхеньяна не доберёмся. Марш по горным тропам итак увеличивает то расстояние, что нам предстоит пройти… А без энергитической подпитки скорость однозначно упадёт. И это проблема…
Мы действительно нашли родник, бьющий прямо из склона горы и наполняющий собой небольшую каменную чашу. Бойцы принялись жадно пить ледяную, до ломоты зубов воду, черпая её ладонями, на что Паша громко заругался, требуя наполнить фляги и лишь после пить, аккуратно грея воду во рту.
— Товарищ майор, разрешите…
Я невольно усмехнулся:
— Юонг, да брось ты. Какая субординация, когда нас от батареи три человека осталось⁈ К тому же успели пройти вместе огонь и воду… Миша, просто Миша, без званий.
Капитан с недоверием и кажется, даже лёгкой подковыркой прищурил глаза, словно припоминая засаду на тропе — когда я отослал его, приказав уйти на правах старшего по званию. Но сейчас я счёл возможным ничего «не заметить», с добродушной рязанской простотой уточнив:
— Так чего ты хотел, друг мой?
Юонг посерьёзнел, кивнув в сторону последнего уцелевшего артиллериста:
— Бао узнал этот родник и этот лес, он бывал здесь в детстве, в гостях у родственников — их деревня располагается чуть ниже, в долине…
