Том Шервуд - Адония
– Это вполне уместная строгость. Все девочки у нас – или незаконнорождённые, или просто неудобные для своих родителей дети. Нам щедро платят за то, чтобы девочки не вспоминали о том, что у них есть дом, и за то, чтобы они не стремились в этот дом вернуться. Достигнуть этого можно лишь строгостью. Если кто-то из воспитанниц позволит себе смело смотреть на меня или задавать мне вопросы – то мне останется только пойти в пастушки. Ты хочешь, чтобы я пошла в пастушки?
– О нет, что вы, госпожа! – дёрнувшись, как от удара, торопливо произнесла девушка.
– А на самом деле – я добрая. Иди, я разрешаю тебе поставить этой маленькой ведьме примочки.
День Адония провела в забытьи. Только к вечеру она пришла в себя. Ни на шаг не отходившая от неё девушка напоила её чем-то солёным и тёплым, и новая воспитанница пансиона заснула. На короткий миг ей приснился монах, который так по-доброму говорил на той самой поляне, где были люди, были кони, где плакала мама, и где никак не хотел вставать с земли их охотничий пёс. Во сне этот монах стоял возле незнакомой кареты, и рядом стоял ещё кто-то, и монах говорил: «Всё прекрасно».
Зловещий подарок
– Всё прекрасно, – сказал Люпус Филиппу.
Они стояли поодаль от людей, вытаскивающих из кареты привезённые сундуки.
– Чертежи получились отменные. Все комнаты, все кровати, все двери. Даже чердак, – как ты на чердак-то пробрался?
– Вполне открыто, патер. Мосий просил помочь втащить наверх какую-то корзину. Дал увидеть, что замок висит лишь для виду, открывается без ключа.
– У вас что же, демонстрирует доброжелательность?
– Более того. Он обращается со мной, как со старшим родственником.
– Лепит тебе случайненькое несчастье?
– Так забавно. Приговорил меня к смерти за один только злой окрик.
– Да, потешный зверёк.
С тем они и расстались. Люпус влез в карету, и кучер щёлкнул кнутом. Филипп же повернулся и пошёл назад, в дом Ицхака. Он уже подходил к дверям, когда перед ним возник человек. Заслоняя собой проход, мелко и часто кланяясь, человек проговорил:
– Уважаемый Филипп! У меня есть к вам одно интересное предложение!
– Вы не первый, кто в последние дни обращается ко мне с интересным предложением.
– О, это вполне понятно! Но в моём случае всё очень серьёзно. Позвольте, для начала разговора, подарить вам маленькую табакерку.
– И табакерки мне каждый день дарят, и часы, и перстни…
– Но такой табакерки вам никто не подарит. Взгляните!
В ладонь к Филиппу легла действительно редкая вещь. По бокам небольшой, отлитой из красного золота коробочки, шёл замкнутый ряд самоцветных камней – чередующихся зелёных и красных. На продолговатой крышке, в углах, неведомым мастером были впаяны четыре крупных жёлтых камня, в центре же покоился громадный, кроваво-красный рубин. Его окружал овал из искристых, один-в-один, бриллиантов.
– Это семейная реликвия! – горячо зашептал человек. – Стариннейшая вещь. Таких теперь не делают, вы это учтите. Знаете, у этого рубина есть имя! В мире ювелиров он известен как «Око вампира». Правда, похоже? Я вам дарю его. Да-да, это вам.
– Хорошо. Что я должен сделать за это?
– О, всего лишь пустяк! Я знаю, вы – новый казначей Ицхака, его доверенное лицо. Сделайте так, чтобы он взял меня в дело!
– В какое именно дело?
– Он ещё спрашивает! – взмахнул рукой человек. – Об этом знают уж все! Ицхак вернул себе все розданные кредиты, простив даже невыплаченный рост! Ицхак сам берёт крупные займы, страшно сказать, под сто процентов роста! К Ицхаку со всей страны спешат родственники, знакомые родственников и знакомые знакомых – с общей просьбой: взять их денежки в дело. Ни я, ни кто-то другой не знает, что это за дело, но все знают мудрость Ицхака, и все могут прикинуть сумму, которую он собрал и ещё соберёт, и всем понятно – это будет такое дело, какое случается раз в сто лет! И потом все эти сто лет о нём будут вести разговоры за ужином! У меня есть пятьдесят фунтов. Уговорите Ицхака взять их – с условием, что через год я получу назад хотя б девяносто!
– Придёте сегодня вечером. Около шести. Ребе примет вас, – твёрдо сказал Филипп, опуская табакерку в карман.
Он прошёл мимо быстро посторонившегося человека и, подойдя к дому, прежде чем открыть дверь, непроизвольно, нервно ощупал лежавший в кармане подарок.
В прихожей было столько людей, что он вынужден был проталкиваться. Гул голосов даже заглушал то и дело раздававшееся «приветствуем вас, уважаемый Филипп!», а также «а кто это?» Перед дверью, ведущей в кабинет, немного заслоняя дверной проём, находилось кресло, в котором сидел Мосий. Время от времени, подбирая выставленную поперёк двери ногу, он позволял очередному посетителю войти к ребе – вернее, не войти, а протиснуться между креслом и дверным косяком. Но, завидев нового казначея, Мосий поспешно встал и оттащил кресло в сторону. Филипп с тайным удовлетворением подумал, что вопросов «а кто это?» теперь прибавится.
Сдержанно кивнув Мосию, Филипп вошёл в кабинет. Дождавшись, когда очередной посетитель, откланявшись, выйдет, казначей подошёл к столу и выложил перед ребе только что полученную табакерку.
– Этот просит принять пятьдесят фунтов, и рассчитывает получить через год девяносто.
– Но что это?! – с юношеским, искренним удивлением воскликнул вдруг ребе. – Мои ли глаза это видят? Мои ли руки это чувствуют? Филипп! Знаешь ли ты, что этот камень именуется «Око вампира»?
– Да. Человек, подкупивший меня им, придёт в шесть часов. Мне только непонятно, ребе. Камень этот сам по себе – крупная ценность. Не лучше ли было его владельцу, продав табакерку, удвоить, скажем, эти пятьдесят фунтов, и открыть своё дело. Своё и сейчас, а не ожидать предполагаемую прибыль целый год.
– О, нет. Он поступил дважды мудро. Он выждет год. И, когда весь торговый мир станет говорить о нашем деле, он и откроет своё. Тогда у него будет колоссальный, по меркам его какой-нибудь захолустной провинции, потенциал: девяносто фунтов… плюс известность, что он был компаньоном того самого ребе Ицхака! И второе. Этот камень каким-то таинственным образом притягивает кровь. Его крали и похищали неисчислимое количество раз, и всегда, неизменно это сопровождалось пролитием крови. Даже если он бывал подарен по доброй воле, а такое, я слышал, случалось… В общем, это опасный подарок. Я, конечно, соглашусь подержать его у себя, согласно нашему договору, вместе с остальными сделанными тебе подношениями, но… Лучше вернуть подарок владельцу, и не брать у него эти пятьдесят фунтов.
Однако сделавший этот подарок человек больше у ребе не появился.
Поздний ужин
