Александр Ян - Дело огня
От страха желудок подкатил к горлу. Но одетому в белое колдуну его чары не помогли: юноша в белой повязке нанес три удара, слившихся в один, и колдун повалился навзничь.
Асахина понял, что лучшего момента для бегства не будет, и прянул вперед, рассчитывая убить или ранить с первого удара. Он уже видел этого юношу в деле, и полагался больше на неожиданность, чем на свое искусство.
Не сложилось. Сталь ударила в сталь, в обороне молодой «волк Мибу» оказался не хуже, чем в атаке. Тот, что отбивался у ворот окуномия, покончил с обоими противниками, и бежал теперь сюда. Асахина понял, что пришло время умирать: в одиночку он как-нибудь выстоял бы против этого юноши, но два бойца такого уровня — это было слишком даже для него.
Он продолжал наступать, еще надеясь пробить оборону юного «волка» и бежать — как вдруг его противник зашелся кашлем, а с двух сторон к коридору тории выскочили черные тени…
* * *— И что же было дальше? — холодно спросил командир.
— Он… прикрыл меня, — Окита сидел, не смея глаза поднять на Кондо, теребил складку хакама.
— Что-что он сделал?
— Прикрыл меня. Подставил свой меч под удар того, черного.
Все молча переглянулись. Сайто на вопросительный взгляд командира кивнул:
— Так и было. Одного нападающего взял на себя я, другого — Тэнкэн, если это был он.
— Вы хотите сказать, эти двое справились со всей первой десяткой? — уточнил Яманами.
Окита обреченно кивнул. Он знал Устав: если ты обнажил меч — убивай. Если твой противник ушел живым, наказание тебе — сэппуку. Внутренне Окита уже согласился с приговором и хотел попросить себе в напарники Сайто, у того верная рука.
— Не только с первой — с третьей тоже, — сказал будущий кайсяку[50]. — По правде говоря, мечники они так себе. Просто быстры не по-людски. Я из дыхания выбился, пока не давал тем двоим у ворот себя убить.
— Итак, вас связали боем, — подытожил Яманами. — А тем временем еще несколько человек подбежали и унесли труп Аоки?
— Да, — кивнул Окита. — У меня прошел приступ, я вступил в бой — и Тэнкэн в этот момент бежал тоже.
— Четверо убитых, — глухо подытожил Хидзиката. — Девять раненых. Три дезертира. Храм осквернен. Тэнкэн ушел. Аоки убит. Носильщики околдованы и не помнят даже как оказались у Фусими-Инари. Девочка-служанка без сознания и, похоже, не выживет. Что с ней, Сайто?
— Я не знаю. Госпожа Яги говорит, на ней нет ни единой раны, но она словно бы… тает. Ей страшно, она позвала монаха, чтоб выгнал из девочки злого духа, но…
— Но даже если она выживет, на основании показаний ребенка нельзя будет осудить вельможу, — заметил Яманами.
— И все-таки жертвоприношение мы сорвали, — сказал Нагакура. — Или… нет?
— Суэкато зарубили в окуномия, — бесстрастно сказал Сайто. — Правда, Суэкато не женщина, не ребенок, да и особой невинностью не отличался. Но все же по сути храм осквернен. Остается надеяться, что госпожа Инари… оценит чистоту намерений человека, защищавшего ее святилище, и… не отвернется от Города…
Все удивленно воззрились на него, даже мысленно прощавшийся с жизнью Окита.
— Сайто, ты часом не того… не поверил ли сам в это колдовство? — спросил Нагакура.
— Нет, Симпати. Я верю только тому, что видел своими глазами. А своими глазами я видел человека, способного без опоры вскочить на ограду храма. С места. После того, как я рубанул его по спине. Я видел двоих плохих фехтовальщиков, которые чуть не отправили меня к Желтым Источникам. Я видел их трупы — меньше, чем за час они разложились до того, что плоть начала отпадать с костей. Видел носильщиков, которым так отвели глаза, что они себя не помнят. Видел тело этого труса Ёситаки, из которого зачем-то слили кровь. Видел ребенка, умирающего по непонятным причинам. Что-то тут есть. Я не знаю, действует ли заклинание, которое этот мерзавец наложил на город. И самое главное — не хочу проверять.
— Ты, Сайто, умеешь ухватить сразу главное, — сказал Кондо. — Вся эта дрянь с колдовством и осквернением храмов — лишь подготовка к чему-то большему. К чему? Вот что мы должны узнать и предотвратить. Они торопились, эти колдуны. Что-то должно произойти в ближайшие дни, а мы тут сидим и лапшу тянем.
Кондо решительно поднялся.
— Утром я пойду в резиденцию господина Мацудайра и скажу, что дело об убийстве монаха закончено, живыми взять негодяев не удалось. Когда вернется человек Ямадзаки, сразу его ко мне! Остальным привести отряды в полную боевую готовность. Я хочу, чтобы мы по первому же знаку господина Мацудайра были готовы всеми силами выступить.
— Значит ли это… — Окита прочистил пересохшее горло, — что моя казнь откладывается до завершения дела?
— Что? — Кондо даже головой потряс от неожиданности. — Какая казнь? О чем ты, Содзи?
— По уставу я должен совершить сэппуку, — тихо, но четко проговорил Окита. — Я позволил Тэнкэну уйти живым.
— Сэппуку? — рявкнул Кондо. — А воевать кто будет? Сэппуку ему! Размечтался! Спать, отдыхать, пить лекарства! До полудня! Сайто, проследи! Весь жир из него выпусти, если он будет забывать! Сэппуку ему, надо же…
И, продолжая ворчать, командир размашисто зашагал через сад к своей комнате.
— Ну, ты придумал, в самом деле, — Хидзиката фыркнул. — И как только тебя такая дурь в голову пришла?
— Неужели я, — горько осклабился Окита, — слишком хорош для нашего Устава?
— Ты достаточно хорош для нашего Устава, — строго сказал Хидзиката. — Особенно для этого пункта. Который придумали не для тебя, а для любителей почем зря трясти мечом.
— Идем, — Сайто хлопнул Окиту по плечу. — У меня приказ: напоить тебя лекарством и уложить спать.
* * *— Значит, Синсэнгуми ждали там господина дайнагона Аоки, — Кацура прищурился, глядя куда-то поверх головы Тэнкэна. — Интересно. И что же было дальше?
— Я нагнал господина Ато с телом господина Аоки на руках, — сказал Тэнкэн. — Господин Аоки был еще жив. Странно — он посмотрел на меня и улыбнулся. Я предложил помочь, а он так переглянулся с господином Ато, улыбнулся и покачал головой. Я готов был поклясться, что он был мертв раньше, чем коснулся земли. Ему нанесли три удара сразу, вот так, — юноша показал рукой на себе. — А он улыбался…
— Окита Содзи, — задумчиво произнес Кацура. — Лучший клинок Синсэнгуми и один из лучших клинков страны. Господин Аоки недолго будет улыбаться. А тебе повезло.
— Не думаю, — покачал головой Тэнкэн. — Кажется, боги… кажется, они ненавидят меня.
— С чего ты это взял? — удивился Кацура.
