Валерий Самохин - Прейскурант на победу
– Сколько штраф?
– Тридцать копеек с пуда. И семь – за сам подвоз…
* * *На Калашниковской бирже появился новый хлебный экспортер – торговый дом «Черников и сын». По слухам, ходившим в финансовых кругах, на зерновой спекуляции дерзкие новички заработали около десяти миллионов рублей.
В петербургском «Биржевом вестнике» вышла разгромная статья известного журналиста Северского, клеймившего хлебных спекулянтов, наживающихся на крестьянском труде. Имя Дениса Черникова шло первым в списке.
Светские модницы забрасывали редакцию «Вестника» письмами, требуя адрес новой известности.
Юлия Рябушинская получила нагоняй от дяди за долгую отлучку и приглашение на званый ужин для Дениса.
Глава шестая
Москва. 15 апреля. 2009 год
Первый заместитель Председателя правительства СССР Григорий Явлинский заявил, что карточная система на хлеб в ближайшее время будет отменена.
Газета «Правда»* * *Петербург. 22 февраля. 1897 год. Невский проспект. Доходный дом
Восемьдесят один… хлопок… восемьдесят два… хлопок… восемьдесят три… хлопок… Все, на сегодня хватит. Денис закончил отжиматься, огорченно посмотрел на сбитые костяшки – деревянный пол отличался от резинового покрытия привычного спортзала не в лучшую сторону – и направился в ванную комнату. Контрастный душ, обтереться докрасна – теперь можно и позавтракать.
Жилье решил пока снимать – неизвестно, куда его завтра занесет нелегкая. Трехкомнатная меблированная квартира на Невском проспекте с телефоном и горячей водой обходилась в двадцать пять рублей ассигнациями. И всего десять минут ходьбы до конторы торгового дома.
Взгрустнулось по Юльке: ее учеба в столице была закончена, а из Москвы девушку не отпускал дядя. Она обижалась, что он отвечает на ее письма только телеграммами, но не Федьку же просить, в конце-то концов, писать любовные послания – нынешнюю грамматику до сих пор не удавалось осилить. Да и не любил он эпистолярный жанр.
Черников (от своей прежней фамилии Денис уже начал отвыкать) так и не мог определиться в своих отношениях с Юлией. В который раз удивляясь собственным чувствам – видимо, сказывалось отличие гормонального фона молодого организма, – он никак не мог решиться на дальнейшие шаги. Все-таки в этом мире он был гостем, и в любой момент хозяева могли попросить на выход…
– С добрым утречком, ваше превосходительство, – приветствовал его дворник Потап. Всех солидных жильцов дома, а Денис был тоже включен в этот список, он именовал исключительно генеральским титулом. – Снегу жуть сколько навалило за ночь.
– Доброе… жуть, – невпопад ответил молодой человек, сощурившись от яркого света.
Вчера мрачный, обезображенный грязными лужами Петербург сегодня преобразился, обернувшись беззаботным щеголем в белоснежном фраке. Солнце слепило, отражаясь от новорожденных сугробов, золоченого шпиля Адмиралтейства, и рассыпалось радужными брызгами.
– Красота-то какая! – с удовольствием вдохнул морозный воздух Денис.
Дворник, раскидывающий сугробы большой лопатой, благоразумно промолчал…
По дороге в контору Денис еще раз попытался прокрутить все в голове. Ничего путного в нее не приходило. Не хватало отца – Иван Кузьмич наотрез отказался перебираться в столицу. Все-таки нынешние реалии сильно отличались от будущих, и без советов опытного купца приходилось нелегко. С другой стороны, хлебный экспорт продолжал приносить неплохую прибыль, и нужен был свой человек в зерновых регионах. На петербургской мостовой пшеница как-то не приживалась. Да и рожь, впрочем, тоже. По всему выходило, что нужен свой банк. Серьезный капитал можно было сделать только на финансовых спекуляциях. И выход на заграничные рынки: основные деньги находились именно там. Хмыкнул, вспомнив крылатое выражение самого гениального финансиста двадцатого столетия – дяди Федора из Простоквашина. Чтобы продать что-то ненужное, нужно купить что-то ненужное… Только купить нужно очень дешево.
Все верно: очень большие деньги не зарабатываются – они отнимаются. Либо печатаются собственные. Так, как это будут делать банки правильных пацанов в будущем: рынок деривативов (грубо говоря, новоизобретенных банками денег), по некоторым оценкам, доходит до квадриллиона долларов. «Весело им там придется, – пожалел Денис своих будущих соотечественников, – если неминуемая третья волна кризиса взорвет этот пузырь… только ошметки полетят в разные стороны…»
– Федор, пригласи Ерофеева, – крикнул Денис помощнику, заходя в свой кабинет.
* * *Петербург. 15 ноября. 1896 год. Выборгская сторона. Трактир
Бывший помощник пристава второго участка Спасской части Ерофеев Степан Савельевич заливался горькой. Пятнадцать лет беспорочной службы, именные часы от московского генерал-губернатора за поимку лихих налетчиков-гастролеров из Варшавы, благодарности от столичных властей – все это пошло нечистому под хвост. Но самое главное, пенсии ему не видать как ушей своих.
И из-за кого? Из-за придворного хлыща, оказавшегося племянником товарища министра внутренних дел. Ну и что, что помял его немного? В сыскном они еще и не так с преступниками разговаривали. Не пансион благородных девиц – полицейская управа. И вот благодарность – «волчий билет». «За недозволенное рукоприкладство, порочащее мундир…»
Тьфу на вас!.. Вот только кто ж его на службу возьмет, с такой писулькой?.. Вздохнув от тяжких дум, Ерофеев взялся за штоф.
– Погодь, Степан Савельич, ты мне тверезый нужен!
Крепкая рука перехватила графинчик.
– А-а, Илья Спиридонович, – мутно узрел он старого товарища, околоточного надзирателя полицейского управления Шмыгина. – Давненько не видались. По службе али как?..
Трактир, где вел битву с зеленым змием Ерофеев, не относился к числу популярных, хотя и располагался на бойком месте. Его завсегдатаями были в основном приезжие купцы и командированные чиновники средней руки. Виной тому служила недобрая слава питейного заведения.
Здесь всегда можно было встретить лихих обитателей столицы: фартовых бродяг, налетчиков и виртуозов чужих карманов. В трактире можно было купить щепоть дурмана и заказать половому девицу. Можно было нарваться на нож и лишиться зубов в разудалой кабацкой драке. Тут пополнялся штат осведомителей сыскного отдела – за звонкую монету, графинчик казенной или за вовремя отведенный от мелкого нарушения взгляд. Здесь частенько случались облавы, поэтому появление околоточного казалось обычным делом…
– Ты что ж, Степан, себя не блюдешь? – с напускной строгостью спросил околоточный. – Жизнь-то не кончилась на этом.
