Иван Дроздов - Похищение столицы

Они обедали вместе, а после обеда Екатерина Михайловна посоветовала Артуру прилечь на диван и два–три часа отдохнуть. Сама же пошла к себе, а в седьмом часу зашла за ним. На ней был зеленый плащ и кокетливая шапочка, — впрочем, не очень броская, и даже чем–то напоминавшая убор старинных провинциальных барышень.

Спустились на лифте в коридор, где не было людей, и затем вышли во двор, — и тут было безлюдно, — и сразу же сели в большой и новенький автомобиль иностранной марки с затемненными стеклами. В салоне кроме шофера было еще два парня в штатской одежде. Молча поздоровались и так же молча ехали до Тверского бульвара. Здесь майор и Артур вышли; Екатерина Михайловна сбросила плащ и кинула его водителю. И тут Артур увидел настоящую Екатерину Михайловну, а не ту, которая была в милицейской форме. Красота ее головки и личика, и совершенство форм были поразительны. Блестящая хромовая юбочка смотрелась колоколом и выше всяких пределов обнажала ноги, о которых, видимо, и сказал Пушкин: такие ножки едва ли сыщешь во всей России две или три пары. Пушкин, конечно, мудрец, и гений, а гении не ошибаются, но в данном случае он против правды сильно погрешил. Я объездил два десятка стран и могу свидетельствовать: нигде нет такого обилия красивых женщин, как в России, и даже ослепительно красивых, — вот как Екатерина Михайловна, а что до женских ножек, тут я с ним готов поспорить. Русская женщина, если она сильно не постарела или не пополнела, едва ли не каждая отличается статью и красотой ножек, но стать эта у каждой особенная. Тут кроется механизм, благодаря которому каждая девушка обязательно встретит своего суженого. У мужчины где–то в тайниках его существа встроен механизм его собственной эстетики. И этот–то механизм помогает ему отыскать именно ту красоту, которая для него и создана. А Пушкин благодаря своей молодости и аристократическому снобизму, видимо, не подозревал о существовании такого механизма. Словом, наша Катерина так поразила парня, что он, приоткрыв рот, долго стоял в изумлении. А она, как и условились, пошла на свой пятачок. И к ней тот же час подошли два кавказца. Один, пожилой, с тонким и несколько свалившимся на левый бок носом, подобострастно наклонился к ней и сказал:

— Есть вариант. Пойдемте вот сюда под дерево, поговорим.

— Какой вариант? — удивилась Катя, но за кавказцем пошла.

— Ай, дэвушка. Нэ надо играть спектакль. Я нэ вижу, зачем ходишь тут? Да? Я все вижу. Вариант такой… Лючше нэ бывает.

— Ну, хорошо. Говорите свой вариант.

Кавказец схватил Катю за руку, но она отстранилась.

— Держать меня не надо. Я не убегу.

— Хорошо, хорошо. Ест работа за границей, ты будэшь модель и загребать дэньги мешком. Очень большие дэньги! И сегодня же ты получишь аванс — две тысячи долларов. А?.. Ты понимаешь, что такое две тысячи долларов?

— Две тысячи? Давайте. Мне нужны деньги.

Грузин тут же отсчитал ей две тысячи. Катя не спеша их пересчитывала: раз пересчитала, другой. Артур знал, что все это запланировано по сценарию, что все ее действия снимаются на кинопленку и разговор записывается. И Катя искусно играла свою роль. Артур знал так же, что поблизости от них расположилось несколько машин с милиционерами и они сейчас занимают выгодные позиции для возможной схватки с действующей тут бандой. Японский автомобиль с кузовом разворачивался у входа в театр и становился таким образом, чтобы дверцы кузова были у дерева, возле которого совершался торг.

— Хорошо, хорошо. Я вас поняла. Но вы не сказали: в какую страну я должна поехать? И будет ли со мной заключен контракт, — ну, такой, как заключают с футболистами. Я бы хотела, чтобы все было по закону. Могу поехать, но не на все время. Поработаю с год и вернусь в Россию.

И в этот момент к ним подошел Артур с парнем, ехавшим с ними в машине. Обращаясь к старшему грузину, парень сказал:

— Я переводчик этого господина. — Он кивнул на Артура.

— Мы случайно слышали ваш разговор и хотели девушке предложить свои условия. Вот этот господин приглашает ее в Судан.

— Дэвушка уже взяла дэньги. Она наша.

Артур приблизился к грузину, залопотал на суданском. Парень перевел:

— Он возвращает вам ваш залог и дает ей много денег — сто тысяч долларов!

Грузин вытянул шею.

— Сто тысяч?

— Да, сто тысяч.

Грузин в растерянности переглянулся с молодым товарищем. Тот тоже был растерян. И тогда грузин с гнутым носом подступился к уху переводчика, зашипел:

— Передайте этой обезьяне, что здесь без моего ведома ничего нэ делается. Говорить можно только со мной.

Парень перевел. А грузин, подтянув парня за руку, вновь зашипел:

— Пайдемте все вместе в рэсторан «Русская кухня» — он здэсь нэ далеко. Там в кабинете дэректора составим бумаги.

Парень перевел, и Артур на это сказал:

— Я никуда не пойду. Пусть официальное лицо придет сюда и мы оформим контракт. Если же он не придет, я заберу девушку к себе в посольство, и мы там все оформим.

Катя вступила в разговор:

— Я тоже никуда не пойду. Хочу в Судан… с этим господином, — кивнула на лысого и бородатого. И даже сделала шаг в его сторону. Грузин всплеснул руками:

— Ай, нэ хорошо менять решения. Уже взял дэньги, а теперь назад. Ну, хорошо. Я дам тэбэ много дэнег. Пайдем в кабинет к дэрэктору рэсторана!

— Никуда я не пойду. Я вас боюсь. Я поеду вот с ним — в Судан.

И сделала еще один шаг к Артуру. Это уж и совсем взбесило грузина, он стал махать рукой и через маленький забор перепрыгнули еще три кавказца, стали страшно вращать глазами, окружили Артура, участников торга. Грузин все шипел в ухо переводчика:

— Слушай, парень! Скажи ты лысому черту: пусть он отсчитает свои баксы нам; иначе будэм рэзать, — и так, что он не найдет дорогу в свой Судан. А, кстати, этот Судан далеко от нас? Он дальше Турции или нэт? За сто тысяч мы эту дэвушку не отдадим. Пусть дает миллион — дэвятьсот тысяч нам, а сто тысяч ей. И тогда мы дадим контракт. И десять тысяч отстегнем тэбе. Если не даст, мы будем рэзать и давать в машину гранату.

Пока он произносил свой страшный монолог, через заборчик перепрыгнул седой и толстый кавказец, — перед ним расступились, и он некоторое время пристально разглядывал Катерину. Все кавказцы замолчали и почтительно ждали распоряжений. Толстый спросил Катю:

— Сколько тэбэ лэт?

— Двадцать один.

— Ты была здэсь раньше?

— Нет, не была.

Грузин снова оглядел ее с ног до головы и уже тише проговорил:

— Мужчин знаешь?

— Как это?

— Ну так… мужиков? Что — нэ понимаешь?

Екатерина потупилась и будто бы покраснела. Сказала тихо: