Оливер Боуден - Черный флаг (ЛП)
В этом я сомневался.
Я отхлебнул еще эля. Эмметт Скотт топил меня глубже и глубже в уныние. Он досидел там до глубокой ночи, напоминая мне одним своим присутствием, как ничтожны были мои варианты.
Когда я встал, чтобы уйти, мои ноги отказались держать меня, и мне пришлось опереться на стол, чтобы хотя бы не свалиться. Отец Кэролайн с отвращением на лице подошел, чтобы помочь мне, и не успел я опомниться, как он уже тащил меня домой. Разумеется, не потому что хотел убедиться, что со мной все будет в порядке, а потому что хотел показать Кэролайн ее пьянчугу-мужа, и ему это удалось, когда я, безудержно смеясь, вскарабкался внутрь. Эмметт Скотт весь раздулся и сказал:
— Это — пропащий пьяница, Кэролайн. Он столько же непригоден для жизни на суше, сколько и на море. Если он отправится в Вест-Индию, пострадаешь только ты.
— Отец… отец…
Она совсем расплакалась, и стоило мне завалиться на постель, как я понял по одним лишь его сапогам, сдвинувшимся с места, что он ушел.
— Этот скряга, — еле выговорил я, — он ошибается во мне.
— Надеюсь, — ответила она.
Я позволил хмелю охватить мое воображение.
— Ты же веришь в меня? Неужели ты не видишь, как я стою на палубе корабля, который заходит в порт? Я, разбогатевший… и тысячи дублонов вываливаются у меня дождем из кармана. Я это вижу.
Когда я взглянул на нее, она мотнула головой. Она — не могла увидеть.
На следующее утро, протрезвев, не мог уже и я. Наверное, это был лишь вопрос времени. Отсутствие надежд на будущее словно стало третьим человеком в нашей семье. У меня было два варианта: взять деньги Эмметта Скотта и вернуть ему дочь или воплотить мечты об открытом море.
Сердце Кэролайн разбивалось в обоих случаях.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
На следующий день я вернулся в Хокинс-лейн, чтобы вновь увидеться с Эмметтом Скоттом. Когда я постучал в дверь, мне открыла никто иная как Роза.
— Мастер Кенуэй, — удивленно поздоровалась она, слегка краснея. После нескольких секунд неловкого молчания меня попросили подождать, и вскоре я уже направлялся к кабинету Эмметта Скотта. Первым, что бросилось в глаза при входе в комнату, был стол, расположенный в центре, панельная отделка которого придавала ему мрачную, серьезную атмосферу. Когда я вошел, мистер Скотт стоял перед этим столом, и в тени комнаты он, с темными волосами, бледный, как мертвец, и с темными и впалыми щеками, был похож на ворона.
— Полагаю, ты обдумал мое предложение? — спросил он.
— Да, — ответил я, — и посчитал своей обязанностью как можно быстрее сообщить вам о моем решении.
Он скрестил руки, и на его лице засияла победная улыбка.
— Значит, вы пришли требовать? И сколько же стоит моя дочь?
— Сколько вы были готовы отдать за нее?
— Был?
Теперь уже улыбался я, хоть я и старался не переборщить. Эмметт Скотт был опасен. Я играл в опасную игру с опасным человеком.
— Верно. Я отправляюсь в Вест-Индию.
Я знал, где найти Дилана Уоллэса. Я сообщил новости Кэролайн.
— Понятно.
Он, казалось, задумался и стал барабанить пальцами друг о друга.
— Но уплываешь ты не навсегда.
— Нет.
— Мои условия были иными.
— Согласен, иными, — ответил я. — Вообще-то, у меня встречное предложение. И надеюсь, вы отнесетесь к нему благосклонно. Я из рода Кенуэй, мистер Скотт, у меня есть гордость. Надеюсь, это вы понимаете. И понимаете, что, как бы вам это ни претило, я люблю вашу дочь и желаю ей самого лучшего. Я хочу вернуться богатым человеком и нажитым состоянием обеспечить Кэролайн ту жизнь, которую она заслуживает. Жизнь, которую, я уверен, вы ей желаете.
Он кивал, хотя складки его губ выдавали его полнейшее презрение к тому, что я сказал.
— И?
— Клянусь, что я не ступлю на эту землю, пока не разбогатею.
— Понятно.
— И даю слово, что не скажу Кэролайн ни слова о том, что вы пытались ее выкупить.
Он помрачнел.
— Понятно.
— Я только прошу дать мне возможность сделать состояние, чтобы обеспечить Кэролайн такую жизнь, к которой она привыкла.
— Но ты останешься ее мужем. Я так не согласен.
— Вы считаете меня никчемным, не годным ей в мужья. Я надеюсь доказать, что вы ошибаетесь. Пока меня не будет, вы, без сомнения, чаще будете видеть Кэролайн. Возможно, ваша ненависть ко мне так сильна, что вы используете эту возможность и своим ядом настроите её против меня. Более того, я могу умереть в море, и тогда она вернется к вам насовсем молодой вдовой, все еще женщиной на выданье. Таковы мои условия. Взамен, я прошу вас не мешать мне, дать мне возможность стать кем-то.
Он кивнул, обдумывая сказанное, возможно, лелея надежду о том, что я все-таки умру в море.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Дилан Уоллэс определил меня в команду судна "Император", пришвартованного в порту Бристоля и готового отправиться в путь через два дня. Я вернулся домой и сообщил об этом отцу, матери и Кэролайн.
Меня встретили слезами, упреками и мольбой остаться, но я был настроен решительно. Когда я сказал ей об этом, она была безутешна. Сказала, что ей нужно время, чтобы подумать об этом, и убежала домой, к семье, передать новость Эмметту Скотту, который узнает о том, что я был верен своему слову. Я мог лишь надеяться, что он поступит так же.
Сейчас я рассказываю тебе это все, столько лет спустя… но я должен сказать, что не знаю, выполнил ли он свою часть уговора. Но я узнаю. Узнаю — и скоро, и тогда настанет день расплаты…
Но это сейчас. А тогда я был лишь молодым, глупым, заносчивым хвастуном. Я был хвастлив настолько, что сразу же после того, как Кэролайн ушла, я направился прямиком в таверну — возможно, повеселев — и растрепал всем, кому мог, что мистер и миссис Кенуэй скоро разбогатеют благодаря моим морским дерзаниям. Боже, как же я хвастался этим. Я упивался их возражениями. "Ты слишком много на себя берешь", "Да у тебя не хватит силы воли", "Держу пари, ты скоро вернешься, поджав хвост", "Ты расстраиваешь своего отца".
Но я лишь продолжал ухмыляться: "Посмотрим".
Но даже будучи пьяным и готовым отчалить через денек-другой — или из-за этого, я не уверен — я воспринял их слова близко к сердцу. Я спрашивал себя, хватит ли у меня характера, чтобы выжить в качестве капера? Вернусь ли я, поджав хвост?
О том, что я мог умереть, я предпочитал не задумываться.
К тому же, они были правы. Я подвел своего отца. Я видел разочарование в его глазах, когда я принес ему эту весть, и это разочарование не покидало его. Его мечты о том, как мы будем вместе вести дела на ферме, были окончательно и бесповоротно разрушены, и это опечалило его. Я не просто отправлялся в погоню за новой жизнью. Я отверг старую жизнь, которую он запланировал для себя, меня и мамы. Решил, что я был слишком хорош для такого.
