Владимир Евгеньев - Огни святого Эльма

Но это, видимо, не ускользнуло от внимания Энн:

– Вы не любите море?

– Ненавижу!

– У вас есть на это причины? – Энн стряхнула пепел с сигареты и равнодушно усмехнулась.

– Более чем веские, поверьте мне, – серьезно ответил Дирк.

– Слушаю ваше задание, ради которого вы назначили встречу, – бесцветным голосом продолжила Энн.

– А вы не задумывались о том, что своим слишком холодным тоном вы подсознательно провоцируете мужчин на двусмысленные комплименты? Я ничего не придумываю, а просто говорю, что бы сказали сексологи по этому поводу.

Энн неожиданно расхохоталось, однако ее лицо быстро приняло прежнее печальное выражение.

– А что бы сказали сексологи, узнав, что я согласна с вами побеседовать на отвлеченные или даже на романтические темы? Хочу уточнить, побеседовать и не более того. Но это будет не бесплатно, так как мое время ограничено, – Энн сделала глоток, скорее всего, минеральной воды из прозрачной бутылки.

Дирк улыбнулся.

– А у вас в комнате прекрасный дизайн, – продолжал он, с удовольствием развалившись в кожаном кресле.

– Да? А как вам мой шрам? – она внимательно взглянула Дирку в глаза с выражением вдруг появившейся злобной неприязни.

– У каждого человека душа в невидимых шрамах, вы зря расстраиваетесь по этому поводу, – ему стало неудобно от того, что его слова прозвучали как-то натянуто, и сердце Дирка сжалось от жалости. «Я привык относится к женщинам как к сексуальным объектам, забывая о том, что они еще более ранимые и несчастные существа чем мужчины,» – подумал он.

– Вы помните, у вас был заказ найти семью Растратиных? – Дирк поспешил сгладить вопросом возникшую неловкость.

Энн чуть не выронила бутылку с водой, ее губы дрогнули. Но она овладела собой.

– Да, помню, – ответила она почти спокойно, – ко мне приходил заказчик.

– Он погиб при трагических обстоятельствах, – бывший штурман внимательно наблюдал, какую реакцию вызовут его слова.

– Тот человек сделал мне очень ценный подарок, расскажите мне о нем, – попросила Энн. Ее глаза затуманились слезами.

– Мы вместе плавали на паруснике, он был капитаном, а я старшим помощником, это длинная история, мне хотелось бы рассказать вам ее, но давайте сначала помянем капитана.

– Да, – сказала Энн, овладев собой. Она открыла нижний ящик стола и достала виски и две рюмки, – пойдемте на балкон, прошу вас, ветер меня успокаивает. Не волнуйтесь, в другую комнату, там вид на соседнюю улицу и горы.

Скоро они уже сидели в плетеных стульях за маленьким круглым столом.

Энн выпила рюмку и почему-то быстро опьянела:

– Это от антидепрессантов побочное действие, они с алкоголем не сочетаются, – кисло улыбнулась она. – Тот заказчик подарил мне бриллиант, благодаря этому я купила квартиру, хотела сделать операцию, но не стала, так как мой друг сказал, что нам надо расстаться. И жизнь окончательно потеряла смысл. Забавно, правда?

– Вы были близки с капитаном? – спросил Дирк. – Ну, с тем человеком, который приходил по поводу заказа?

– Нет, разве только из-за этого люди могут делать подарки? Он показался мне необыкновенным человеком, таким щедрым мужественным умным.

Дирк больше не чувствовал зависти к капитану и соперничества. Он вдруг понял, какими мелкими были все ссоры между ними и обиды. «Разве стоит тратить время на ненависть? Жизнь так коротка».

– Никакие оскорбления не должны заслонять солнечный свет на небосклоне нашей души, – сказал Дирк.

Энн удивленно посмотрела на него.

– Это я придумал поговорку, не обращайте внимания, я когда-то хотел стать поэтом. Энн, послушайте, я смогу вам без конца рассказывать о капитане, в моей памяти как в сокровищнице хранится огромное количество информации об этой персоне. Но сначала я хочу предложить вам работу.

– Аа… работу… давайте, люблю свою работу, у меня больше ничего не осталось в жизни, ни-че-го, понимаете?

– А квартира? – улыбнулся Дирк.

– А, ну да, квартира. Давайте за квартиру, – и Энн вновь наполнила рюмки виски.

Дирк подумал: «Как я изменился за последнее время, меня так поразила смерть капитана и все эти последние события. Мне так хотелось бы остаться с этой девочкой, у которой искалечена душа и тело. Сделать ее счастливой, может, даже попробовать сильно искренне полюбить, как люди любят первый раз. Выпить чистый напиток прекрасного чувства как неразбавленный виски, без надоевшего мне до зубовного скрежета садомазохизма, без игры, без этого мучительного желания безраздельно владеть человеком как было с Соней. Просто полюбить, как поэты, которые создавали бессмертные строки о прекрасных чувствах, как Ромео любил Джульетту. Хотя я настолько развращен, так устал, у меня уже, скорее всего, не получится. Но я не хочу никуда отсюда уходить, – Дирк пьянел все больше. – Это прекрасная уютная квартирка, и Энн так одинока».

Ему стало вдруг ужасно жаль ее, такую нервную напряженную обиженную на весь мир, и самого себя, свою сломанную жизнь. Дирк украдкой смахнул слезу с уголка глаза. «Я всегда был таким сентиментальным наркоторговцем, как бы хохотали мои конкуренты, узнав об этом. Да, все несчастны, все по-своему несчастны, – думал он с горькой иронией, – и можно только и делать, что сидеть и лить слезы над страдающим человечеством. Пока естественные потребности, голод и жажда, не заставят сдвинуться с места».

– Вы знаете, – произнес он после затянувшейся паузы, – я хочу предложить вам необычную работу. Вы можете сдать в аренду одну из комнат в вашей квартире одному очень несчастному, очень уставшему, совершившему очень много зла несостоявшемуся поэту? Который с радостью готов разделить с вами беседы за виски и за кофе, путешествия в любую точку планеты, свой скромный счет в швейцарском банке и жалкий остаток своей бездарно прожитой жизни, если вы захотите, конечно.

Энн долго внимательно смотрела Дирку в глаза и, наконец, сказала:

– Не знаю, но думаю, мы можем попытаться.

Примерно через два года после описанных событий Соня, Элай и Данила стояли на мощеной набережной в Голландии в Роттердаме. Вокруг были причудливые разноцветные небоскребы, напоминавшие диковинные геометрические фигуры. По реке Маас шли теплоходы. Уже наступила осень, дул прохладный ветер. Соня была в коротком красном пальто, расширяющемся книзу, с большими пуговицами, кожаных сапогах до колена и светлом шелковом шарфе.

– Ну, как ты себя чувствуешь? – заботливо спросил Элай и с нежностью посмотрел на нее. Он был в черной кожаной куртке, бежевом свитере и джинсах.

– Голова немного кружится, наверно, давление низкое, а так все в порядке, – Соня улыбнулась. Они стояли рядом с большим ассиметричным мостом, его белая опора напоминала силуэт лебедя.