Мишель Зевако - Кровное дело шевалье
— Дьявол! — выругался Пардальян.
— Держи его! Бей! Не упускай! — кричал офицер.
Пардальян бросился в коридор; если бы он проскочил мимо кухни и буфетной, то оказался бы в саду и легко перемахнул бы через ограду…
Но и в коридоре все двери были заперты. Маршал и его слуги пошли в атаку… Пардальян очутился в тесном пространстве; сзади — дверь на замке, впереди — семеро врагов, вооруженных до зубов. Он прикинул, чего ожидать от противников. Окружить его им не удастся, коридор слишком узок. Нападать можно только по трое, да и то изрядно мешая друг другу.
«В крайнем случае, — подумал ветеран, — перебью столько негодяев, сколько сумею. Если уж пробил мой последний час, хоть повеселюсь перед смертью!»
На Пардальяна посыпались удары. Он ловко отбивал их. Молниеносные уколы тяжелой шпаги старика были весьма опасны: вскоре один из нападавших уже обливался кровью. Но чей-то клинок все же достал Пардальяна; на плече ветерана расплылось алое пятно. Старик сделал пару шагов назад.
— Похоже, сейчас со мной расправятся! — констатировал опытный воин.
Но энергии у Пардальяна-старшего не убавилось; он продолжал отбиваться и при этом еще орал, подбадривая себя, подобно героям Гомера, боевым кличем:
— Жалкое отродье! Бабы! Вам кухонными ножами орудовать, а не шпагами! Назад, лакеи! Вот вам, получайте!
Пардальян сделал выпад, и один из противников упал, пронзенный клинком старого солдата.
Но досталось и самому Пардальяну: ему рассекли шпагой камзол, и ветеран почувствовал, как по его груди заструилась кровь.
Однако он продолжал сражаться и уложил еще двоих. Но внезапно Пардальян почувствовал, что его правая рука начала неметь: открылась рана, полученная в схватке с д'Аспремоном. Пардальян перекинул шпагу в левую руку.
— Бей его, бей! — орал Анри. — Он уже выдохся!
Битва кипела в темном, узком коридорчике. Вопли и ругань, звон стали, стоны раненых — все это слилось в жуткую какофонию.
Пардальян стремительно и весьма успешно атаковал офицера. Тот рухнул, дернулся и затих. Но кто-то полоснул клинком по левой кисти Пардальяна.
Теперь у ветерана было лишь четверо противников, но старик обессилел, левая рука ему не повиновалась, и он опять переложил шпагу в правую, левой же облокотился о стену, тяжело дыша. В глазах у него потемнело, он еле устоял на ногах. Пардальян отпрянул, уклоняясь от сокрушительного удара Данвиля. Один из стражников вонзил острие шпаги ему в колено, и ветеран упал.
— Все! — прохрипел он и, пытаясь подняться, навалился на стену. Но стена вдруг куда-то отступила: оказывается, Пардальян толкнул незапертую дверь подвала. Он не удержался на ногах и кубарем скатился по лестнице вниз, в погреб.
— Дверь! Заприте дверь! — завопил Анри. — Пусть подыхает в этом подземелье!
Солдаты выполнили распоряжение маршала: дверь закрыли и заперли на надежный замок. Таким образом, старика заточили в подвал — тот самый, в котором однажды целый день просидел его сын.
Прогрохотав по ступенькам, Пардальян распростерся у подножия лестницы. Признаков жизни он не подавал. Сейчас маршал мог бы с легкостью убить его одним ударом кинжала. Но Данвиль боялся, что ветеран еще способен сопротивляться. Маршалу вовсе не хотелось сражаться с ним в темном погребе, тем более что армия Данвиля понесла крупные потери.
— Через пару дней, — прошипел Анри де Монморанси, — он все равно там сдохнет, и я велю выбросить его бренные останки в Сену.
Ветеран потерял много крови и страшно ослабел. Но душа отчаянного забияки явно не торопилась покидать тело. Через час Пардальян стал потихоньку приходить в себя: он задергал руками и слегка приподнял голову. Прохлада погреба благотворно подействовала на старика, он рискнул сесть и ощупал рукой лоб. Его сознание прояснилось.
— Гляди-ка! — изумился Пардальян. — Опять не зарезали! Но где же я? Меня что, уже похоронили?
Такое предположение наполнило душу Пардальяна леденящим ужасом.
— Впрочем, на могилу не похоже, — проворчал он. — Кажется, я пока еще жив…
Он с трудом прополз несколько метров, огляделся и с радостью убедился, что он все-таки не в могильной яме.
— Но где же я тогда? — все еще недоумевал израненный солдат. — Куда меня затолкали? Что я здесь делаю? Боже мой, до смерти хочется пить… Воды… воды… а то сейчас рехнусь…
Пардальяна лихорадило; продолжая что-то нечленораздельно бормотать, он на четвереньках пополз по земляному полу. Неожиданно раненый задел рукой какой-то странный предмет — что-то холодное, пыльное и круглое.
— Это еще что за штука? — удивился старик.
Он хотел схватить этот предмет, но не удержал его в слабых руках и выронил. Раздался звон разбитого стекла, и что-то полилось на пол. Неожиданно к Пардальяну вернулась способность рассуждать, и, не веря самому себе, он воскликнул:
— Бутылка! Не может быть! Ну конечно, бутылка — и не одна… Вон их сколько сложено здесь… и все полные. Сейчас попробуем, что же там, в этих бутылочках!
Хватив бутылкой о стену, Пардальян отбил горлышко и с наслаждением припал к источнику живительной влаги. Отличное, крепкое вино согрело старику душу. Пардальян ощутил прилив бодрости, да и голова наконец заработала.
— Это и мертвого воскресит! — выпив полбутылки, заявил Пардальян-старший.
Чтобы окончательно прийти в себя, ветеран осушил драгоценный сосуд до дна.
— Если я не ошибаюсь, меня заперли в погребе. Попробуем вспомнить, что же со мной случилось…
Наконец он ясно вспомнил все: и ссору с Данвилем, и драку в коридоре, и падение в погреб.
— Они не захотели спускаться в погреб, чтобы расправиться со мной. Но если я жив — стоит поберечь силы. А для начала выясним, крепко ли мне досталось…
Пардальян разбирался в ранах и ушибах не хуже любого лекаря. Тщательно обследовав себя, он установил следующее:
Во-первых, катясь по ступенькам, он здорово ударился затылком, а также лишился зуба и оцарапал нос; по этой же причине сильно болел правый локоть.
Во-вторых; во время схватки с прихвостнями маршала открылась рана на правой руке, полученная от д'Аспремона.
В-третьих, левая кисть была распорота шпагой.
В-четвертых, кровоточила глубокая рана чуть выше правого колена.
В-пятых, было рассечено правое плечо.
В-шестых, имелось проникающее ранение груди справа.
Других травм Пардальян не обнаружил и решил, что причин умирать в темном погребе, пожалуй, нет.
Необходимо было наложить на раны повязки; для этой цели вполне подходила собственная рубаха.
— Да тут на полк солдат хватит, — ухмыльнулся ветеран, разодрав ткань на полосы.
