Александр Дюма - Виконт де Бражелон или десять лет спустя

Старый рыбак ответил Аньяну, что камень не из Пириака и, конечно, не из болот.

— Где же он добывается? — спросил мушкетер.

— Его, сударь, привозят из Нанта и из Пенбефа.

— А куда его везут?

— В Бель-Иль, сударь.

— Вот как! — воскликнул Д'Артаньян тем же тоном, каким он выразил свое удивление поэту, когда просил познакомить его с секретами типографского дела. — А разве там что-нибудь строится?

— Как же, сударь. Господин Фуке каждый год ремонтирует свой замок.

— Разве он такой старый?

— Да, порядком.

«Тогда нет ничего удивительного. Каждый владелец имеет право чинить свою собственность, — подумал д'Артаньян. — Этак и мне бы сказали, что я укрепляю свой дом на Гревской площади, тогда как я просто-напросто собираюсь ремонтировать его. Мне кажется, что король получает неправильные донесения, которые вводят его в заблуждение…»

— Но все-таки, — продолжал он уже вслух, ибо возложенное на него поручение заставляло его быть недоверчивым, — согласитесь, милый человек, что камень этот везут странным путем.

— Почему же? — спросил рыбак.

— Камень доставляют из Нанта или Пенбефа по Луаре?

— Да, по течению реки.

— Это действительно удобно, но почему же его доставляют не прямо из Сен-Назера в Бель-Иль?

— Э, наши баржи плохи и непригодны для моря.

— Не все ли равно?

— Простите, сударь, вы, видать, никогда не плавали до морю, — прибавил рыбак не без оттенка презрения в голосе.

— Объясните мне это, милейший. Мне кажется, что проплыть из Пенбефа в Пириак, чтобы потом отправиться из Пириака в Бель-Иль, — все равно что совершить переезд из Рош-Бернара в Нант, а потом пуститься из Нанта в Пириак.

— По воде путь короче, — возразил невозмутимый рыбак.

— Но ведь так получается крюк.

Рыбак отрицательно покачал головой.

— Вы забываете о течении, сударь.

— Согласен.

— И о ветре.

— А!

— Конечно. Течение Луары доносит суда почти до Круазика. Если им нужно чиниться или пополнить команду, они идут в Пириак вдоль берега. Близ Пириака они встречают течение в другую сторону, которое несет их до острова Дюме.

— Хорошо.

— Оттуда течение Видены отбрасывает их к следующему острову — Гедику.

— Так.

— А от этого острова прямой путь на Бель-Иль. Море между островами как зеркало, по которому баржи плывут, словно утки по Луаре.

— А все-таки этот путь долог, — заметил упрямый Аньян.

— Да уж так приказал господин Фуке, — заключил рыбак, в знак почтения к этому имени приподнимая свою шерстяную шапку.

Быстрый и проницательный, как стальное лезвие, взгляд мушкетера открыл в сердце старика только наивную доверчивость, а в его чертах выражение полного и спокойного удовлетворения. Он произнес «так приказал господин Фуке» таким тоном, каким говорят: «воля божья».

Д'Артаньян потрепал по шее своего коня, и тот, еще раз показав свой прекрасный характер, двинулся в путь, ступая по солончакам и втягивая ноздрями сухой ветер, пригибавший прибрежные травы и жалкий вереск.

К пяти часам мушкетер приехал в Круазик.

Если б Д'Артаньян был поэтом, он залюбовался бы громадными отмелями шириной в целое лье, которые во время прилива покрываются водой, а когда море отступает, тянутся серыми, унылыми полосами, усеянными водорослями, мертвыми травами и белыми редкими валунами, напоминающими кости на кладбище.

Но он — солдат, политик, честолюбец — не находил утешенья даже в том, чтобы смотреть на небо и читать в нем надежду или предупреждение.

Для такого человека, как он, багровое небо означало только ветер и бурю. Белые легкие облака на синеве небосклона говорили всего лишь, что море будет спокойным. И Д'Артаньян решил:

«При первом же приливе я поплыву, хотя бы в ореховой скорлупе».

В Круазике, как и в Пириаке, мушкетер заметил на берегу громадные груды камней. Эти исполинские стены убывали с каждым приливом, так как камень увозили на остров Бель-Иль, что подтверждало подозрения, явившиеся у него в Пириаке.

Но что сооружал Фуке? Чинил ли он разрушенную стену? Возводил ли новые укрепления? Чтобы узнать это, надо было увидеть.

Д'Артаньян поставил Хорька в конюшню, поужинал, лег спать, а на следующий день, на рассвете, уже расхаживал по гавани, вернее, по гальке.

На отмели несколько рыбаков беседовали о сардинах и креветках.

Аньян подошел к ним с веселой, приветливой улыбкой.

— Будет сегодня ловля? — спросил он.

— Да, — ответил один из рыбаков, — мы ждем прилива.

— А где вы ловите рыбу, друзья?

— У берегов.

— А где ловится лучше?

— В разных местах, например, близ острова.

— Но до острова далеко.

— Не очень. Четыре лье.

— Четыре! Да это целое путешествие!

Рыбак расхохотался.

— Послушайте-ка, — наивно заметил Аньян, — ведь на расстоянии четырех лье уже не видно берега. Правда?

— Не всегда.

— Ну… словом, это далеко, даже слишком далеко, не то я попросил бы вас взять меня с собой и показать то, чего я никогда не видал.

— А что?

— Живую морскую рыбу.

— Вы из провинции? — спросил один рыбак.

— Да, из Парижа.

Бретонец пожал плечами и поинтересовался:

— А видели вы в Париже господина Фуке?

— Часто, — ответил Д'Артаньян.

— Часто? — повторили рыбаки и столпились около парижанина.

— Вы его знаете?

— Немножко. Он близкий друг моего господина.

— Ага! — протянули рыбаки.

— И еще, — прибавил Д'Артаньян, — я видел его замки в Сен-Манде, Во и его парижский дом.

— Хорош?

— Великолепен!

— Ну, не так хорош, как его замок в Бель-Иле, — заявил один рыбак.

— Ого! — воскликнул мушкетер и так презрительно расхохотался, что все присутствующие рассердились.

— Сразу видно, что вы не бывали на острове, — перебил самый любопытный из рыбаков. — Да знаете ли вы, что его усадьба занимает шесть лье и что там такие деревья, каких не увидишь и в Нанте!

— Деревья! В море-то? — воскликнул Д'Артаньян. — Желал бы я убедиться сам.

— Это нетрудно. Мы ловим рыбу у острова Гедика. Оттуда видны темные бель-ильские деревья и белый замок, который, как лезвие, врезается в море. Хотите посмотреть Бель-Иль?

— А это можно? — спросил Д'Артаньян.

— Все могут бывать там, — продолжал рыбак, — кто не желает зла Бель-Илю или его владельцу.

Легкая дрожь пробежала по телу мушкетера.

«Правда», — подумал он и произнес вслух: