Томас Майн Рид - Отважная охотница. Вольные стрелки
— Да, капитан, но дорога будет широкая и удобная, — ответил Рауль. — Там даже вымощено…
— Вымощено? Значит, мы поедем не по какой-нибудь необитаемой пустыне?
— Именно по пустыне, но дорога была проложена монахами…
— Монахами?! — воскликнул я удивленно.
— Да, в долине есть монастырь… впрочем, он был там когда-то, теперь же от него остались одни развалины…
Мы все спускались. Временами казалось, что мулы идут на головах, ногами кверху. Шум потока становился оглушительным.
Рауль крикнул мне что-то, чего я не мог разобрать, но мне показалось, что это было какое-то предупреждение. Вслед за тем он точно пропал куда-то, как будто его унесло в пропасть.
Я ожидал, что кувыркнусь за ним вдогонку, когда вдруг мой мул заржал и заметался во все стороны… Падаем… падаем! Нет, мул сделал легкий прыжок
— и поскакал по ровной горизонтальной местности… Я спасен!..
Однако при каждом шаге мула веревки и ремни все глубже и глубже врезались в тело… Мул снова прыгнул, и я очутился в воде по колено.
Вдруг мул круто остановился.
Придя немного в себя, я собрал последние силы и окликнул француза.
— Я здесь, капитан! — ответил Рауль таким странным голосом, как будто набрал в рот воды.
— Ты ранен?
— Ранен? Нет капитан!
— Так в чем же дело?
— А… Я хотел предупредить вас, но было уже поздно. Потом сообразил, что животные непременно сами остановятся. Ведь они, думаю, чувствуют себя не лучше нашего. Слышите, как они громко пьют?
— Ах, я умираю от жажды! — вскрикнул я, услыхав, как мулы втягивали воду сквозь сжатые зубы.
— Капитан, следуйте моему примеру, — продолжал говорить Рауль точно из глубины колодца.
— Что же я должен делать?
— Нагнитесь и пейте прямо из реки…
Наконец-то я понял, отчего у него был такой странный голос.
— Они не хотят дать нам ни одной капли воды, — значит, надо самим добывать ее, капитан!
— Но я не могу, Рауль!
— Почему же?
— Не могу, вот и всё…
— До каких пор вы находитесь в воде?
— До седла…
— Поверните сюда, капитан, у меня глубже.
— Как же я поверну? Мул делает, что ему угодно, и я не могу заставить его двинуться, куда мне нужно…
— Parbleu! Об этом я и не подумал…
Пожелал ли мул оказать мне услугу или ему захотелось получше выкупаться — неизвестно, но он направился в более глубокое место реки.
Я нагнулся, и мне удалось окунуть голову в воду. Я ухитрился сделать несколько глотков в этом неудобном положении, но вода заливала мне нос и уши…
Клейли и Чэйн последовали моему примеру; ирландец ворчал и ругался. По его мнению, стыдно было заставлять честного католика пить прямо из реки, как лошадь…
Наконец наши мулы вышли из воды. Вдруг кто-то осторожно дотронулся до моей руки. В тот же момент чей-то голос шепнул мне на ухо:
— Мужайтесь, капитан!
Я вздрогнул: неужели женский голос! Я хотел ответить что-нибудь, но в это время маленькая, мягкая и нежная рука зажала мне рот и что-то всунула мне между зубами. Затем послышался стук копыт — таинственный всадник отъезжал от меня галопом.
Кто бы это мог быть? Джек? У Джека тоже маленькие мягкие руки, но он никак не мог попасть сюда… Но что в моих губах? Кусок бумаги, — вероятно, записка. Как же мне прочесть ее?
Наши мулы опять остановились.
— Это развалины, капитан! — проговорил Рауль. — Древний монастырь Санта-Бернардино.
— А как ты думаешь, зачем мы остановились тут?
— Вероятно, на обед. Ведь утром был лишь легкий завтрак. Мексиканцы с tierra caliente никогда не путешествуют после обеда… Очевидно, здесь мы останемся до вечера.
— Не мешало бы и нам отдохнуть, — проговорил Клейли. — Я бы отдал свое трехмесячное жалованье за то, чтобы хоть потянуться как следует…
— Они, наверное, снимут нас с мулов, заботясь, конечно, об отдыхе животных, а не о нашем.
Это последнее предположение Рауля оправдалось. Нас сняли с седел, крепко скрутили нам руки и бросили на какой-то сырой каменный пол. Захлопнулась тяжелая дверь, послышался мерный шаг часового… Мы остались одни. В сущности, положение наше не изменилось, но мы могли разговаривать свободно, и это казалось нам чуть ли не счастьем…
ГЛАВА XXXIV
Как прочесть письмо?
— Ну, что вы слышали по дороге о Дюброске? — обратился я к товарищам. С момента бегства Линкольна никто ничего о нем не слышал.
— Я думаю, капитан, — заговорил ирландец, — что он больше не доставит нам никаких неприятностей. Сержант здорово угостил его…
— Ну, не так-то просто убить человека одним ударом приклада! — заметил Клейли. — Меня интересует вот что: каким образом добился он так скоро положения среди мексиканцев?
— Мне кажется, лейтенант, — ответил Рауль, — что Дюброск бывал здесь и раньше. В Вера-Круце я слышал о каком-то креоле, похитившем девушку из богатой семьи и женившемся на ней. И я почти уверен, что фамилия этого креола была именно Дюброск. Кроме того, я припоминаю, что этот парень был шулером или чем-то в этом роде. Разговоров об этом тогда было достаточно.
Я с беспокойством вслушивался в слова француза. Его рассказ вполне соответствовал тому, что я знал раньше. Меня мучила мысль, что это чудовище может иметь какое-нибудь отношение к Гвадалупе!.. Я не стал дальше расспрашивать Рауля: мне было слишком тяжело слушать его рассказы.
Наш разговор был прерван скрипом двери. С наших глаз сняли повязку. Свет проникал в нашу камеру лишь через маленькое окошечко, но и этот слабый луч света показался нам сиянием полуденного солнца! Два мексиканца внесли глиняные тарелки, наполненные бобами, и поставили на пол, рядом с нами.
— Очень любезные джентльмены! — сказал Чэйн. — Но скажите на милость, как мы будем поглощать наш обед?
— Черт возьми! — воскликнул Клейли. — Они не принесли нам ни ножей, ни вилок. И, кажется, не собираются развязать нам руки…
— Вы позволите есть нам хотя бы руками? — спросил Рауль одного из гверильясов.
— Нет! — ответил грубо мексиканец.
— Что же нам делать?
— Жрите как собаки!..
— Благодарю вас, сэр, вы очень любезны.
— А если не нравится, не ешьте совсем! — заключил мексиканец, выходя со своим товарищем.
Тяжелая дверь закрылась за ними.
— Благодарю вас, джентльмены! — закричал им вслед Рауль. — Как-нибудь обойдемся… Все же мы должны быть благодарны и за это, — обратился он к нам. — Признаться, я не ожидал от Яньеса и такой милости.
С этими словами Рауль подкатился к тарелке с бобами и принялся за них с аппетитом.
