Александр Дюма - Графиня де Монсоро. Том 1
– Какие стишки? – шепотом поинтересовался Генрих.
– Полно! – ответил Шико. – Да неужто ты их не знаешь?
– Нет.
– Нет, решительно, быть тебе настоящим королем, раз от тебя прячут подобные произведения. Я сейчас скажу их, слушай:
Через ухо, плечо и глаз
Три короля погибли у нас.
Через ухо, глаз и плечо
Трех королей у нас недочет.
– Но тс-с! Тс-с! Думается, твой братец собирается сказать что-то еще более интересное.
– Ну а последнее двустишие?
– Я тебе его прочту попозже, когда господин де Бюсси из своего шестистишия сделает десятистишие.
– Что ты хочешь сказать?
– Я хочу сказать, что на семейном портрете не хватает двух лиц. Но слушай, монсеньер де Гиз сейчас заговорит – уж он-то их не забудет.
Действительно, беседа возобновилась.
– А ведь история ваших родственников и ваших союзников, монсеньер, – продолжал герцог де Гиз, – далеко не полностью вошла в стихи господина де Бюсси.
– Что я тебе говорил! – сказал Шико, подталкивая Генриха локтем в бок.
– Не надо забывать Жанну д'Альбре, мать Беарнца, она умерла из-за носа, потому что надышалась запахом пары надушенных перчаток, купленных у Флорентийца, на мосту Сен-Мишель. Совершенно неожиданная роковая случайность. Она удивительно совпала с желаниями неких важных персон, кровно заинтересованных в смерти королевы Наваррской, и это странное совпадение чрезвычайно поразило весь двор. А вас, монсеньер, разве но поразила эта смерть?
Вместо ответа герцог Анжуйский только нахмурился: насупленные брови придали взгляду его глубоко посаженных глаз еще более мрачное выражение.
– А разве ваше высочество позабыли, по какой роковой случайности умер король Карл Девятый? – продолжал герцог. – Однако не лишне будет ее вспомнить. На сей раз причиной несчастья был не глаз, не ухо, не плечо, не нос, а рот.
– Что вы сказали? – воскликнул Франсуа.
И Генрих услышал, как по паркету звонко простучали шаги его брата, отступившего в испуге.
– Да, монсеньер, рот, – повторил Гиз, – особую опасность для королей таят книги об охоте, у которых страницы склеиваются одна с другой; перелистывая их, приходится то и дело подносить палец ко рту. Эти старые книги портят слюну, а человек с испорченной слюной, будь он даже король, не заживется на свете.
– Герцог! Герцог! – дважды повторил принц. – По-видимому, вам нравится измышлять преступления.
– Преступления? – удивился Гиз. – Э, да кто вам говорит о преступлениях, монсеньер? Я рассказываю только о роковых случайностях, не более того. О роковых случайностях, поймите меня правильно; ни о чем другом и речи нет, кроме случайностей. А разве нельзя назвать случайностью то, что приключилось с королем Карлом Девятым па охоте?
– Черт возьми, – сказал Шико, – вот что-то новенькое для тебя, Генрих, ведь ты охотник; слушай, слушай же, это должно быть любопытно.
– Я знаю об этом, – сказал Генрих.
– Да, но я не знаю; в то время я еще не был представлен ко двору. Дай мне послушать, сын мой.
– Вам известно, монсеньер, какую охоту я имею в виду? – продолжал лотарингский принц. – Я имею в виду ту охоту, когда вы, побуждаемый великодушным желанием убить кабана, напавшего на вашего старшего брата, выстрелили с такой поспешностью, что попали не в зверя, в которого целились, а в коня, в которого вовсе и не метили. Этот аркебузный выстрел, монсеньер, весьма наглядно показывает, как коварен случай. И в самом деле, ваша необычайная меткость всем известна при дворе. Ваше высочество всегда стреляли без промаха, и этот неожиданный промах, наверное, вас очень удивил, тем более что злые языки тут же принялись болтать: дескать, падение короля, придавленного лошадью, неминуемо привело бы к его гибели, не вмешайся король Наваррский и не заколи он так удачно кабана, в которого вы, ваше высочество, не попали.
– Полноте, – сказал герцог Анжуйский, пытаясь вернуть себе уверенность, в которой беспощадная ирония герцога де Гиза пробила зияющую брешь. – Какую пользу мог я извлечь из смерти короля, моего брата, если Карлу Девятому должен был наследовать Генрих Третий?
– Минуточку, монсеньер, давайте разберемся: в те годы уже был один незанятый трон – польский. Смерть Карла Девятого оставляла вакантным еще один – французский. Нет сомнения, ваш брат, я это отлично понимаю, не колеблясь, выбрал бы французский трон. Но, на худой конец, и Польское королевство – весьма лакомый кусочек. Говорят, что некоторые принцы питали честолюбивые помыслы даже насчет жалкого маленького престолишка короля Наваррского. К тому же смерть Карла Девятого приблизила бы вас на одну ступень к французскому трону, значит, все эти роковые случайности шли вам на пользу. Королю Генриху Третьему потребовалось десять дней, чтобы вернуться из Варшавы. Почему бы вам не сделать то же самое, если вдруг произойдет новая роковая случайность?
Генрих III посмотрел на Шико, Шико, в свою очередь, посмотрел на короля, но на этот раз во взгляде шута не было обычно присущего ему выражения лукавой иронии или сарказма, нет, на его лице, ставшем бронзовым под лучами южного солнца, промелькнула тень ласкового сочувствия.
– И к какому заключению вы приходите, герцог? – спросил Франсуа Анжуйский, чтобы покончить или хотя бы сделать попытку покончить с этим неприятным разговором, в который герцог де Гиз вложил всю свою обиду.
– Монсеньер, я пришел к заключению, что каждого короля подстерегает его роковая случайность, как мы в этом сейчас убедились. И вот вы, вы и воплощаете роковую случайность короля Генриха Третьего, особливо если вы являетесь главой Лиги, поскольку быть главой Лиги – почти то же, что быть королем короля; и это не говоря о том, что, сделавшись главой Лиги, вы уничтожаете роковую случайность своего собственного царствования, которое уже не за горами, то есть – Беарнца.
– Уже не за горами! Ты слышал? – воскликнул Генрих III.
– Клянусь святым чревом! Своими ушами слышал! – сказал Шико.
– Итак?.. – спросил герцог де Гиз.
– Итак, – повторил герцог Анжуйский, – я приму предложение короля. Ведь вы советуете мне его принять, не правда ли?
– Ну еще бы! – сказал лотарингский принц. – Я умоляю вас принять его, монсеньер.
– А вы сегодня вечером?..
– О! Будьте спокойны, уже с утра мои люди действуют, и нынче вечером Париж будет являть собой любопытное зрелище.
– А что будет нынче вечером в Париже? – спросил король.
– Как, разве ты не догадываешься?
