Николай Харин - Снова три мушкетера
— Это было невозможно.
— Пытки развязывают языки, — возразил иезуит.
— Но не этому человеку. Я хорошо понял это, живя с ним под одной крышей императорского дворца.
Дон Бонавентура устало прикрыл глаза и помолчал. Рассказ утомил его.
— Но не для того, чтобы рассказывать истории двадцатилетней давности, я проделал этот долгий путь, — продолжал он. — Я хочу видеть молодого человека, сменившего мундир на рясу. Монаха вашего монастыря.
— Это легко устроить, мастер. Но какая существует связь между нашим неофитом и этой историей?
— Прямая. В роду Роганов, о чем, быть может, вам неизвестно, господа, были и рыцари Мальтийского ордена. И Генрих Роган знает если не весь рецепт целиком, то, во всяком случае, очень много для того, чтобы попытаться овладеть этой тайной. Ни я, ни другие члены Совета, не сомневаемся, что все, что известно Генриху Рогану, известно и Марии Роган-Монтанзон. Но дело даже не в этом. Верные служители воинства Христова не упускали из вида Елену Макропулос в ее странствиях по Европе. Несколько лет назад она познакомилась с герцогиней де Шеврез.
Несмотря на умение владеть собой, настоятель монастыря заметно вздрогнул. Ректор коллегиума придвинулся ближе к испанцу, как бы боясь пропустить даже одно слово.
— Да! Они встретились и понравились одна другой. Это, без сомнения, родственные души. Эти женщины созданы самим Дьяволом на погибель всем, кто встречает их на своем пути.
— Знала ли Елена Макропулос секрет мальтийцев?
— Нельзя сказать точно, но похоже, что нет. Однако я уверен, что грек посвятил дочь в тайну его приготовления. Но разум молоденькой девушки, почти девочки, которой она была тогда, конечно, не в состоянии был вместить все знания, необходимые для правильного составления рецепта. Ребенок не может выучить латынь за один день, а школяр за неделю обучиться тому, на что учителю потребовались годы, даже если он умен и прилежен, а его наставник — талантливый педагог.
Нет, думаю, гречанка не может приготовить эликсир самостоятельно. Но что-то она знает, должна знать. Возможно, у нее сохранился колдовской напиток. Встретившись, эти две женщины могли восстановить недостающие детали.
— Где сейчас Елена Макропулос? — спросил ректор коллегии.
— Последний раз ее видели в Клермоне. Местная инквизиция перестаралась и схватила ее как ведьму. Они бы сожгли ее, но солдаты ордена были наготове. Они вмешались. Верный ордену человек помог ей подсунуть другую несчастную вместо себя. Судьи не заметили подмены. Все шло, как надо, и гречанка скрылась вместе с моим служителем, но каким-то непостижимым образом семена подозрения были посеяны в ее душе. С поистине дьявольской хитростью она ускользнула от верного слуги ордена и исчезла. Может быть, она села в Марселе на один из торговых кораблей. Ее пока не удалось обнаружить. Поэтому так важно не упускать из виду ту, вторую!
— Теперь мы начинаем понимать ваш интерес к бывшему мушкетеру, мастер, — сказал ректор, переглянувшись с монахом.
— В нем заключена надежда ордена на получение состава «Золотого напитка». Мария Роган любит его. Пока любит… — проговорил испанец.
Дон Бонавентура снова прикрыл глаза веками.
— Я составил его генитуру,[50] - глухо сказал он. — Светила покровительствуют ему. Если он останется в лоне святого ордена — его ждет власть. Большая власть. Он может сделаться магистром… и даже… — испанец умолк и откинулся на спинку кресла.
Воспользовавшись этим обстоятельством, оба иезуита снова обменялись быстрыми взглядами.
— Но возможно ли физическое бессмертие в подлунном мире? — задал вопрос ректор. — Не окажется ли, что средство — всего лишь пресловутый «эликсир бодрости», дающий возможность ярко прожить сорок лет, а потом, растратив жизненные силы, разом угаснуть, как угасает пламя свечи на ветру?
— Вы задаете сложный и страшный вопрос. И понимаете сами, что всей правды не знает никто. Нет ответа. Но есть возможность постоянного обновления. Быть может, способность организма к обновлению всех органов и тканей под действием эликсира возрастает в десятки и сотни раз… Я хочу встретиться с ним, — устало закончил испанец.
— Когда вы желаете это сделать, сеньор?
— Завтра. Сейчас у меня нет больше сил.
— Позвольте мне проводить вас в приготовленные вам покои, где вы сможете восстановить их, — почтительно сказал настоятель, выходя первым, чтобы указывать магистру путь.
Возвратившись в келью, он застал ректора коллегиума в глубокой задумчивости.
— Знаете, о чем я сейчас думаю, святой отец? — спросил он.
— О чем же?
— О том, что завтра, во время беседы магистра с нашим воспитанником, которую он, несомненно, предпочтет провести без свидетелей, нам следует незримо присутствовать там, где она будет происходить.
Монах согласно кивнул:
— Что же, и в вашей коллегии, и в нашем монастыре многие стены имеют уши.
Глава шестьдесят пятая
Професс и новиций
Дон Бонавентура выразил желание предварительно понаблюдать за Арамисом во время занятий в коллегии, так чтобы тот не знал об этом. Такая возможность была ему немедленно предоставлена.
В светлом, просторном зале воспитатель организовал диспут. Воспитанники должны были дискутировать на тему «Стать всем для всех, чтобы приобрести все».[51] Арамис, отличавшийся в диспутах, сидел вместе с еще несколькими наиболее преуспевающими воспитанниками на почетном месте. Он носил звание декуриона.
Когда дискуссия приняла оживленный характер, Арамис попросил слова.
— Многие, к сожалению, считают, что слова о приобретении всего распространяются лишь на материальные предметы и власть. И что лишь потом, как следствие материального достатка, богатства и власти, приходит то главное, ради чего, по моему скромному разумению, солдаты Божьи и призваны в этот мир.
Мне же кажется, что, становясь всем для всех, член Общества Иисуса прежде всего приобретает огромный опыт, в том числе и опыт мирской жизни, которая, как известно, полна искушений и греха. Но, не приобретя этого опыта, как можно надеяться во всеоружии встретить лицом к лицу князя мира, под коим мы разумеем Сатану, и победить его с Божьей помощью? И через этот опыт, через ловушки и искусы мы стяжаем Дух Святой; Господь вразумляет нас, и тогда воинство Христово непобедимо шествует по городам и странам во славу Всевышнего.
Арамис сделал сдержанный жест в сторону «адской лестницы», где сидели отстающие воспитанники, носившие прозвища «дурацких колпаков» и «ослиных ушей».
