Николай Харин - ДАртаньян в Бастилии
Существовало лишь несколько копий рецепта. Одна досталась греку Макропулосу, придворному врачу императора Рудольфа, и последний приказал медику приготовить «золотой напиток» для него, предварительно испробовав его на своей дочери.
— Вы верите в бессмертие, Перье? — скептически улыбнувшись, спросил кардинал.
— В бессмертие тела — нет. Но — в бессмертие духа.
— Вот именно — духа! Здесь же, судя по всему, речь идет именно о телесном, физическом бессмертии.
— Да, так говорят! По слухам, одна из копий рецепта попала во Флоренцию и осела в тайниках семьи Медичи.
Когда король Генрих Четвертый женился на Марии Медичи, она привезла с собой в качестве приданного ларец, где якобы хранится рецепт мальтийского Ордена. Однако не похоже, чтобы король и сама королева придавали большое значение этой легенде.
— Зато ваш младший брат, видно, был склонен придавать ей слишком большое значение. Это его и погубило! Закономерный финал, не правда ли?
— К несчастью — да, ваше высокопреосвященство.
Я полагаю, что это — не напиток бессмертия. Ему больше подходит название — «напиток погибели». Человек, посвятивший себя поискам его секрета, подпадает под власть дьявольского наваждения и, чем больше стремится овладеть тайной, тем больше его душой овладевает сатана. Я не раз предупреждал брата об этом, но он только смеялся надо мной, а потом 9-го стало его раздражать. Думаю, в конце концов он и сам понял мою правоту, но был уже не в силах отказаться от этих пагубных поисков и возненавидел меня за упреки.
— Очень может быть, — задумчиво проговорил Ришелье, глядя на ларец. — А как вы пришли к этим выводам, месье Перье? Вы что, знали еще кого-нибудь, кто также посвятил себя поискам рецепта бессмертия?
— Мне приходилось встречать еще одного такого человека, — тихо произнес астролог. — Это была женщина. Ее звали Элина Маркое.[25]
Кардинал вздрогнул. Его прекрасно организованный ум тотчас же услужливо преподнес ему все, связанное с этим именем, что нашлось в кладовых памяти.
— Расскажите подробнее, — попросил Ришелье.
И увидел, как лицо молчавшей до сих пор Анны Перье побледнело.
— Я расскажу вам сама, ваше высокопреосвященство, если мне будет позволено, — произнесла девушка с усилием.
— Я буду вам только признателен, мадемуазель Перье.
Признаюсь, ваши способности произвели на меня сильное впечатление. Я понял, что вам доступно то, что неподвластно ни королям, ни их министрам.
— К несчастью, мне открыто лишь немногое… И только то, что касается судеб других, посторонних мне людей.
Свою же судьбу, судьбу своих близких я не знаю… Ох, ваше высокопреосвященство, я только что совершила грех и прошу вас отпустить его мне!
— В чем же ваш грех, Анна? — мягко спросил удивленный Ришелье. Это имя напоминало ему о королеве, любви которой он безуспешно добивался несколько лет тому назад.
— Я сказала — «к несчастью»! Я позволила себе роптать. Это большой грех, нам следует со смирением принимать все, что посылает нам Господь.
— Ах, вот вы о чем! Я отпускаю вам это прегрешение.
Итак, какое же отношение имеет к вам эта гречанка?
— Мы познакомились с ней в дороге, и она показалась мне испуганной и несчастной. Вместе с тем в ней было что-то ускользающее, непонятное… Она сказала, что ее преследует один иезуит, что Орден хочет получить от нее сведения о каких-то секретных знаниях, которыми якобы обладал ее отец, но она ничего не знает. Гречанка предложила ехать вместе с ней в Марсель, откуда она собиралась то ли в Италию, то ли к себе на родину в Грецию, — я так и не поняла.
Мы с отцом тогда согласились, наш дом сожгли во время сражения…
— Кто?
— Какие-то солдаты. Я право не знаю, ваше высокопреосвященство, были это гугеноты герцога Рогана или люди де Субиза… Может быть, это сделали королевские солдаты… Война не разбирает. Они не виноваты, но нам с отцом негде было жить, и мы решили двинуться на юг, там не так холодно. Настоящее имя ее оказалось Елена Макропулос. От нее-то мы и узнали эту историю про «золотой эликсир» императора Рудольфа. Ту самую, что сейчас рассказал вам отец. Но нам она сказала, что на самом деле никакого эликсира не существует, что это просто сильное возбуждающее средство.
— Конечно, так оно и есть в действительности, — усмехнулся Ришелье. Тем более что и император Рудольф и его лейб-медик, якобы обладающий рецептом напитка бессмертия, благополучно умерли.
— Я простая девушка, господин кардинал… Мне не понять этого, но порой мне кажется… что все же такой рецепт есть…
— Анна) — укоризненно перебил ее отец. — Господин кардинал ведь спрашивает не о том, веришь или не веришь ты в эти россказни, а о том, что было с тобой. Расскажи, как поступила с тобой эта злодейка. — Постой! вскричал он вслед за этим, видя, что Анна побледнела еще сильнее. — Ваше высокопреосвященство, позвольте завершить этот рассказ мне! Ей тяжело вспоминать все это, смотрите, как она побледнела!
— В самом деле, мадемуазель Перье. Я выслушаю вашего отца, — предложил кардинал. — Вам не следует пересказывать все эти несомненно тягостные вещи. Хоть я пока и не знаю, о чем идет речь.
— Речь идет о том, ваше высокопреосвященство, что эта гречанка, поняла, что ей не уйти от иезуитов, и уговорила Анну помочь ей. Они поменялись платьем, Анна убрала свои золотистые волосы под капюшон и заколола их так, чтобы ни одна прядь не выбилась из-под него. Гречанка скрылась, и больше ее не видели, а иезуиты получили мою дочь. Подмена тут же раскрылась, и тем бы дело и кончилось, но один из патеров увидел, что Анна не простая девушка, не такая как все… Дело происходило в Клермон-Ферране, куда мы прибыли незадолго до того вместе с Еленой Макропулос, направляясь в Марсель. В городе давно свирепствовала чума, и мы собирались отправиться дальше. Но иезуиты с досады передали Анну в руки местной инквизиции, под тем предлогом, что в нее вселился бес. Вы понимаете, ваше высокопреосвященство? Они не утверждали этого. Они просто передали ее инквизиторам, чтобы те во всем разобрались.
Но чума опустошила полгорода, и люди готовы были бежать куда глаза глядят, сметая все на пути! Они обезумели от страха! А тут подвернулся такой удобный случай! Инквизиторы объявили мою бедную дочь ведьмой и поволокли ее на костер. А толпа радовалась, что ведьма сейчас будет сожжена и мору конец, ведь это несомненно она напустила порчу! Думаю, что гречанка знала, чем грозит Анне общение с патерами, ее необычность сразу бросается в глаза. Если так — будь она проклята! Она не понравилась мне с первого взгляда, но Анна — чистая девочка, она всех жалеет и всегда думает обо всех только хорошее. Она тогда согласилась ей помочь. Да и я терзался сомнениями, ведь гречанке угрожала опасность, она просила о помощи.
