Тот, кто утопил мир - Шелли Паркер-Чан
Мадам Чжан тянула чай громко, с явным неудовольствием.
— Почему даже снадобья для избавления от нежеланного ребенка не такие противные, как средство для того, чтобы забеременеть?
Чжу с любопытством поинтересовалась:
— Императрица никогда?..
Она ни разу об этом не задумывалась, но сейчас ей показалось странным, что женщина в возрасте Мадам Чжан не имеет хотя бы одного ребенка.
— А разве каждый мужчина достоин того, чтобы его семя дало ростки? — Тон у Мадам Чжан был уничижительный. — Мой драгоценный муж не заслужил наследника. А другие мужчины ходят к куртизанкам не за сыновьями. Даже…
Ее рука дрогнула, чай пролился на колени. Нежную кожу бедер защищал только тонкий слой шелка, а чай был очень горячий. Однако там, где другой человек дернулся бы, а то и вскрикнул, Мадам Чжан лишь опустила глаза. Будто и дрожь, и ожог были чужие, не ее. Чжу замечала, какой неровной становится плавная, очаровательная походка Мадам Чжан к концу дня, какое видимое облегчение читается в ее позе, когда она присаживается. Но лицо этой женщины ни разу не выдало ее. Чжу полагала, что Императрица просто хорошо владеет собой, но сейчас ей в голову пришла странная мысль: может, та просто ничего не ощущает. Что-то зловещее было в том, что человек способен превратиться в куклу, глухую к собственным мыслям и чувствам.
Мадам Чжан завидовала страданиям Чжу. Та вспомнила ужин Императрицы с Великим Ханом и свое любопытство — у госпожи все мужчины взаимозаменяемые? Но в эту непреодолимую ледниковую расселину между внешностью и внутренним миром кануло чье-то имя. Другие мужчины приходят к куртизанкам не за сыновьями.
Генерал Чжан, внезапно догадалась Чжу. Ей казалось, что Мадам Чжан им просто пользуется, как Рисовым Мешком и Великим Ханом. Оказывается, между ней и генералом была искренняя привязанность?
Но Мадам Чжан уже тревожил другой вопрос.
— Где же приглашение на ночь от Великого Хана? Уже должны были доставить. Ты! — Щелчком пальцев, закованных в металлические футляры, она окликнула служанку у двери. — Сбегай в Управление внутренними делами и принеси мне его.
Когда незадачливая девушка с поклоном вышла, Мадам Чжан отставила пиалку и открыла шкатулку с драгоценностями. Настал черед Чжу забыть о генерале Чжане. Она увидела простой браслетик из нефритовых и золотых бусин в груде ожерелий, колец и заколок.
Императрица заметила, что Чжу заинтересовалась, и вытащила браслет.
— Красивый, верно?
Браслет идеально сел на ее запястье, словно был рассчитан именно на женскую руку.
— Сняла с трупа этого несчастного дурня… генерала-евнуха. Жаль, что Великому Хану не нравится, когда я его ношу. Он не любит, если ему напоминают о брате.
Она покрутила запястьем, восхищаясь игрой света на золоте.
В последний раз, когда Чжу видела этот браслет на запястье Оюана, он сидел полуголый у ее ног и его трясло. А она причиняла ему боль, пытаясь помочь. Но ее помощи оказалось недостаточно. Все равно что дать болеутоляющее раненному в бою, который потерял слишком много крови. Она в силах изменить мир, но для Оюана было уже слишком поздно. Незнакомое чувство ворочалось у Чжу в груди. Не без труда она распознала печаль.
Что-то в словах Мадам Чжан царапало ее.
— Почему генерал-евнух — дурень? Я думала, он убил Великого Хана, отомстил за отца. Он погиб, но добился своего.
— А, так ты о нем слышала! Знаменитый генерал-евнух.
Мадам Чжан посмотрела на нее с затаенной искрой недоброго веселья в глазах, и Чжу внезапно стало не по себе.
— Я полагаю, ничего удивительного, что слуги и крестьяне рассказывают друг другу эту сказку. Месть, смерть, честь — красота же! Но давай я тебе поведаю, как все было на самом деле. Генерал Оюан и вправду взял Даду приступом. Он зарубил прежнего Великого Хана прямо на троне, где сейчас восседает мой супруг. Однако с местью за казненного отца вышла накладочка. Какая казнь? Великий Хан не убивал отца генерала, а все это время держал в государственной тюрьме! Не было никакого сыновнего долга, чести, которую надо защитить, смерти, за которую следует мстить. Генерал Оюан выстроил всю жизнь на байке о геройской гибели своего отца, а тот оказался трусом. Он молил о пощаде и предпочел до конца дней гнить в безвестности, чем умереть с высоко поднятой головой. Мой супруг его потом отпустил. Он еще даже не слишком стар, сможет завести новую семью, наследников, настоящих сыновей, которые почтят его память в свое время. Для клана Оюана это скорее счастливый исход. — Мадам Чжан с улыбкой убрала браслет обратно в шкатулку. — Для всех, кроме генерала.
У Чжу пол ушел из-под ног. В ушах снова зазвучал вопль неизбывной боли, который она уловила в Зале Великого Сияния. Вспомнился тот необъяснимый ужас и страх, словно что-то стиснуло сердце, отозвалось в нем пугающим резонансом. Оюан мстил, думая, что все не зря, просто не может быть зря. Но в итоге…
В итоге…
Пока она стояла столбом, осознавая весь этот ужас, открылась дверь. Служанка вернулась с позолоченной клеткой, где сидел белый нахохленный голубь. Умоляюще согнувшись чуть ли не вдвое, она прошептала:
— Великий Хан проводит эту ночь с новой наложницей. Он шлет подарок в знак своей неиссякаемой благосклонности к Императрице.
Закованные в металл ногти Мадам Чжан щелкнули, как клешни. Спустя мгновение она тонко улыбнулась.
— Не ожидала, что он так быстро призовет ее. Что ж! Пусть проведет с ней эту единственную ночь. Удовлетворив любопытство, он поймет, что ей нечем его ублажить.
Она схватила браслет Оюана и, словно в знак протеста, снова надела его на запястье.
Мадам Чжан была Императрицей, самой могущественной женщиной мира. Однако теперь Чжу видела в ней ту, что потеряла возлюбленного, но даже не смогла горевать по нему. Ту, что вынуждена дожидаться прихоти Великого Хана. И если ей не удастся зачать наследника, ее просто отодвинут в сторону.
Что касается самого Великого Хана — будучи Сыном Неба, он сидел на вершине мира. И при этом его тень падала на все вокруг, точно физическая эманация несчастья, боли и отчаяния.
Оюан убил возлюбленного ради несуществующего кровного долга.
В погоне за целью все трое причинили
