Джеймс Купер - Майлз Уоллингфорд
— Это не годится, — отвечал я, выражая взглядом мою благодарность, — и мне больше нечего добавить. Я не могу ограбить тебя, дорогая Люси, только потому, что ты хочешь, чтобы тебя ограбили. Подождите, я пробуду тут несколько дней, и мистер Микли сам придет и предложит план моего освобождения.
— Эврика! — воскликнул мистер Хардиндж, вскакивая и хватая свою шляпу. — Люси, я вернусь через пятнадцать минут; потом мы торжественно доставим Майлза в твой дом. Да, да, все непременно получится, только нужен более или менее респектабельный юрист.
— Могу я узнать, что ты задумал, дорогой папа? — спросила Люси, многозначительно взглянув на меня.
— Конечно, можешь. Я пойду и найду епископа, который все сделает, чтобы помочь мне; мы вместе с ним отправимся в контору этого мистера Микли и дадим ему слово священнослужителей, что Майлз явится в суд, — заместитель шерифа сказал мне, что кто-то должен поручиться за Майлза, и все наконец уладится к нашей общей радости. По дороге к епископу я забегу в контору Ричарда Харрисона и посоветуюсь с ним.
— О сэр, пойти к Ричарду Харрисону — хорошая идея. Он, возможно, даст какой-нибудь практический совет, который нам пригодится. Если бы вы еще уговорили его нанести мне короткий визит, я был бы вам бесконечно обязан. Когда меня арестовали, я как раз собирался попросить его совета на предмет страховки и хотел бы решить это дело.
Мистер Хардиндж внимательно выслушал меня и вышел из комнаты, сказав Люси, что мигом обернется. Большинство молодых леди сочли бы такое положение неловким — вот так остаться наедине с заключенным в тюрьме; но Люси настолько привыкла к тесным дружеским отношениям, связывавшим нас, что она, кажется, не чувствовала никакой неловкости. Отец оставил ее в глубокой задумчивости, и она не сразу стряхнула ее с себя, когда он ушел. Люси сидела, а я поднялся, чтобы проводить мистера Хардинджа до двери, и стал медленно шагать взад и вперед по комнате. Милая девушка подошла ко мне, взяла мою руку в свои и какое-то время с тревогой смотрела мне в лицо, прежде чем заговорить.
— Майлз, — сказала она, — я не стану больше говорить об ожерелье и о своих деньгах и сделаю так, что ты больше не услышишь о поручительстве Руперта, если только ты согласишься на поручительство, которое предложу я. Я знаю джентльмена, для которого мое слово — закон, он богат, и его поручительство будет принято, к тому же он перед тобой в долгу — я часто слышала это от него. Ты, быть может, не подозреваешь, с какой радостью он окажет тебе услугу, а я знаю это и прошу тебя дать мне слово, что ты не откажешься от его помощи, хотя бы он оказался тебе совершенно незнаком.
— Люси, откуда ты возьмешь такого человека?
— О! Ты не представляешь, какой практической женщиной я становлюсь. Ведь ты не отказался бы от моего поручительства, будь я совершеннолетним мужчиной, Майлз?
— Конечно нет, мои чувства к тебе таковы, что я скорее принял бы подобную услугу от тебя, чем от кого бы то ни было. Но ты, слава Богу, не мужчина и еще не достигла совершеннолетия.
— Тогда пообещай, что окажешь мне небольшое одолжение и примешь услугу от человека, которого я пришлю к тебе. Нам невыносимо будет сознавать, что ты здесь, в тюрьме, в то время как мы купаемся в роскоши. Я не отпущу твою руку, пока ты не дашь мне обещания.
— Достаточно твоего взгляда, Люси, я обещаю сделать все, о чем бы ты ни попросила.
Чувства переполнили милую девушку, и, как только она взяла с меня обещание, она расплакалась и закрыла лицо руками. Но это был лишь мимолетный взрыв чувства, и вскоре лучезарная улыбка рассеяла последние следы грусти на ее милом чудном лице.
— Теперь, Майлз, я уверена — мы скоро вызволим тебя из этого отвратительного места, — воскликнула она, — и прежде чем этот исполнительный лист, о котором они говорят, выдадут, у нас будет время, и мы что-нибудь придумаем. Я к тому времени достигну совершеннолетия; и по крайней мере, я смогу стать твоим кредитором вместо этого одиозного мистера Дэггита. Тебя не смутит, Майлз, если ты будешь должен деньги мне; наверное, это лучше, чем быть его должником?
— Люси, дорогая, я всем на свете хотел бы быть тебе обязанным, и это, конечно, лучше, чем быть обязанным любому другому существу, включая даже твоего уважаемого и любимого мной отца.
Люси казалась чрезвычайно довольной; на ее прекрасных губах снова забрезжила таинственная улыбка, и я уже хотел было спросить, что значит эта улыбка. Однако не успел я и слова вымолвить, как на лицо ее легла глубокая тень, и она обратила ко мне свои печальные глаза.
— Майлз, я, кажется, все поняла, когда ты говорил о состоянии Руперта, — сказала она. — Я боялась, что бедная, святая душа поступит так; и я знала, что ты отдашь все, до последнего доллара, чтобы исполнить ее волю. Как это я раньше не догадалась… но так тяжело плохо думать о брате! Я не задаю никаких вопросов, потому что я вижу: ты не станешь отвечать на них, — быть может, ты дал сестре обет; но мы не можем жить с таким позором; в тот день, когда мне исполнится двадцать один год, эта вопиющая несправедливость должна быть исправлена. Я знаю, что состояние Грейс составляло больше двадцати тысяч долларов, и этой суммы было бы достаточно, чтобы выплатить все твои долги и начать новую жизнь.
— Даже если бы то, что ты вообразила, было правдой, неужели ты думаешь, что я стал бы обкрадывать тебя, чтобы вернуть долг Руперта?
— Не говори об обкрадывании. Я не могу жить с унизительной мыслью, что кто-то из нас живет на твои деньги, в то время как тебе предстоит расплачиваться с долгами и сидеть в тюрьме. Ты знаешь, Майлз, только одно не позволяет мне вернуть тебе долг — состояние Грейс — то, что мне еще нет двадцати одного года.
Снова эта неизъяснимая улыбка мелькнула на ее лице, и я уже решился наконец спросить, что она означает, но тут за дверью раздались шаги мистера Хардинджа.
— Мистера Харрисона нет в конторе, — воскликнул пастор, входя в комнату, — но я оставил ему записку и написал, что его старому знакомому капитану Уоллингфорду срочно нужна его помощь. Он уехал в Гринвич, в свое родовое поместье, но вернется до конца дня, и я настоятельно просил его явиться на Уолл-стрит, как только он сможет. Я не стал описывать твои невзгоды, Майлз, но, как только он приедет, он тотчас даст нам знать. Это мой старый школьный товарищ, и он не замедлит оказать мне услугу. А теперь, мисс Люси, я собираюсь выпустить вас из тюрьмы. Я видел некоего мистера Дрюитта, направлявшегося к Уолл-стрит, и любезно сказал ему, что вы будете дома через десять минут.
Люси поднялась с живостью, которая больно задела меня. Краска залила ее лицо, и мне показалось, что она даже несколько поспешно увела отца. Однако, прежде чем выйти из комнаты, милая девушка, улучив момент, подошла ко мне и тихо сказала:
