Элеонора Аквитанская. Королева с львиным сердцем - Евгений Викторович Старшов
Бернард Клервоский убеждает Гильома X Аквитанского. Художник В. Крабет II
На самом деле прошло уж 7 лет со дня свадьбы, а королева так доселе и не рожала, случился лишь один выкидыш в первый год. То, что Элеонора действительно забеременела после всеобщего замирения (в котором даже приняли участие прибывшая ко двору королева-мать и опальный Сугерий) и родила первую дочь, Марию (1145–1198 гг.), только лишний раз заставляет рассматривать сюжет с пророчеством святого именно как средневековую легенду, которую «подогнали» под факт. Не роди королева – кому было б нужно несбывшееся пророчество?
Однако амурная составляющая этих сложных дел шла своим чередом: Рауль и Петронилла проигнорировали все решения и отлучения и так и жили вместе, рожая детей, пока не умерла жена сенешаля (1148 г.), после чего римский папа немедленно снял отлучение и благословил брак графа и Петрониллы.
О деятельности королевы в тот период кое-что известно, но в общих чертах. Она изо всех сил старалась превратить мрачный королевский двор и унылый Париж в место радости и света. Частично ей это удалось, по крайней мере парижане довольно быстро переняли модную и яркую одежду аквитанцев, к которой поначалу относились с настороженным изумлением. В частности, на счет королевы заносят появление моды на платья с длинными, буквально волочащимися по полу рукавами, через разрезы которых была видна шелковая подкладка и так называемый нижний узкий рукав из атласа, тесно облегавший руку. Также, в более зрелом возрасте, она ввела моду на «эннен» – плоскодонный чепец с широкой лентой под подбородком и легким покрывалом «гимпль» – все это позволяло зрелым дамам успешно и изящно скрывать поседевшие волосы и поотвисшие подбородки… По распоряжению королевы в Париже началось ковроткачество. Скучая по своим обожателям-трубадурам, Элеонора пригласила их ко двору, чего ее благоверный филин вытерпеть не смог, расценивая платоническое служение Даме как прямую угрозу своей чести. Один из самых знаменитых трубадуров Южной Франции, бедный гасконец Маркабрюн, славный за свой язвительный язык (ставший в итоге причиной его насильственной смерти), был изгнан королем – чуть позже будет показано, как он отплатил за это. Однако все равно – поразительные для северных французов культура и искусство трубадуров быстро пустили корни в Париже и распространялись из него, словно круги от брошенного в воду камня. Под влияние трубадуров Элеоноры попали северофранцузские труверы, чей стиль полностью переменился к середине XII века. Если ранее их творчество было анонимно и весьма близко к народному, теперь они восприняли южнофранцузский культ служения Даме, вычурность стихов и мелодий.
Но не только страстью к музыке, нарядам и веселью была славна молодая королева; как помнит читатель, отец дал ей прекрасное образование, она любила книги (даже на своем надгробном изображении, созданном, как принято считать, еще при ее жизни и согласно с ее пожеланиями, она держит в руках раскрытую книгу – и такая иконография среди средневековых погребальных памятников уникальна!!!), и, будучи в Париже, она обратила самое серьезное внимание на состояние тамошней системы образования. Зачастую она лично посещала лекции и диспуты, тяжело переживая традиционную для парижских школ невозможность вступить в научную дискуссию женщине.
Трубадур. Художник М.А. Зичи
Вскоре она, однако, вновь повергла консервативное парижское общество в настоящий шок, выказав желание стать… крестоносцем.
Глава 4
Королева-крестоносец
Дела на Святой земле у христиан в это время складывались далеко не лучшим образом. В ноябре 1143 г. перед воротами Акры упал с лошади и умер иерусалимский король Фульк – он уже мельком появлялся на страницах этого повествования, как герцог Анжуйский. Именно на его защиту для своего сына уповал в своей последней песне герцог-трубадур Вильгельм IX. С той поры анжуец резко «пошел в гору», унаследовав иерусалимскую корону своего тестя, Балдуина II. Преодолев интриги и пережив заговоры, Фульк весьма много сделал для укрепления Иерусалимского королевства, дал ему свод законов (знаменитые Иерусалимские ассизы) и т. п. На момент смерти его «иерусалимские» сыновья были слишком малы, чтобы править самостоятельно, и всем заправляла королева-мать Мелизенда, в то время как герцогство Анжуйское перешло к его сыну Жоффруа Плантагенету, упорно продолжавшему воевать против английского короля Стефана за права своей супруги Матильды – к 1144 г. им удалось отвоевать Нормандию.
В другом форпосте крестоносцев, Антиохии, также благодаря браку с наследницей (с подачи Фулька) закрепился граф Пуату Раймунд – сын герцога Аквитании Вильгельма IX и, таким образом, родной дядя Элеоноры. Он унаследовал все достоинства и пороки своего рода – красавец-богатырь, гнувший руками железо, любитель искусства (он держал роскошный двор в лучших традициях отца) и – никудышный политик; неодолимый боец – и посредственный полководец, которого подступившие к Антиохии византийцы принудили было принести вассальную присягу василевсу Иоанну. С их точки зрения это было справедливо – ведь Антиохия Сирийская не столь давно, до 1084 г., была византийским владением, и иерусалимский король разрешил Раймунду присягнуть грекам (однако такая логика могла бы завести очень далеко – ведь до VII в. и вся Сирия с Палестиной, включая Иерусалим, принадлежали Византии!). Потом византийский император потребовал вообще отдать ему Антиохию, но оказалось, что так он проверял своего нового вассала. Права Раймунда, однако же, все равно оставались «птичьими», так как он был вынужден заключить с Иоанном договренность о том, что в случае, если франко-византийские войска возьмут Алеппо, Шайзар, Хаму и Хомс, Раймунд станет владеть этими землями, а Антиохию передаст василевсу. Латинскому князю даже пришлось поучаствовать в осаде Иоанном Шайзара, но там Раймунд, равно как другой властитель, окзавшийся в схожих с ним обстоятельстваз, Жослен II Эдесский (попеременно то друживший с Раймундом, то враждовавший с ним), полностью профанировали участие в военных действиях, предаваясь меж собой игре в кости. Раймунд тряхнул-таки доблестью предков и отстоял свои владения. На обратном пути Иоанн крепко засел в Антиохии, но Жослен Эдесский талантливо инсценировал религиозный бунт в городе и примчался
