Тайна Каркассона - Татьяна Рубцова
Но Энтони развернул своего коня к тому месту где сидел аббат Арль, заставил коня шагнуть ближе и опустил копье к ногам Анет де Лузиньян. Венец соскользнул с гладкого древка и повис, зацепившись за острие.
Девушка медленно покраснела. Амори и аббат дружно нахмурились, а граф Раймунд расхохотался.
– Примите же этот скромный венец и украсьте собой сегодняшнее действо. Даже титул королевы красоты меркнет перед вашей лучезарной красотой, – проговорил Энтони, которого любовь сделала поэтом окончательно.
Он обычно очень смущался, когда приходилось говорить среди незнакомых людей, но сейчас он видел только ее, ту, которую почти боготворил.
Девушка подняла на него огромные голубые глаза. Щеки ее горели огнём, губы стали ярче рубина. Она дрогнувшей рукой приняла скромное украшение и одела на голову. Соседи ее ахнули, а трибуны с простолюдинами стали громко приветствовать прекрасную даму.
А Энтони, смутившись, заставил коня отступить на несколько шагов, развернул его и тяжелой рысью поскакал к своему отряду.
Турнир начался. В те годы он состоял из групповой схватки – меле, когда рыцари двух противоборствующих сторон встречались на ристалище. Оружием в этом поединке выбрали копье, палицу, булаву и широкий меч. В обоих отрядах набралось по шестнадцать конных рыцарей и столько же пехотинцев. В один отряд входили англичане и норманны, и его возглавлял почетный гость де Монфора, Ален де Руси. Туда записался Энтони и его друг – храмовник дОуан. А против них стоял отряд под командой де Монсегюра. Там были в основном незнатные южане, многие открыто сочувствующие катарам и даже сражавшиеся под знаменем Транкевелей. Но сейчас потомок их предводителя сидел по левую руку их гонителя, что им еще оставалось? Только потешная забава.
И рыцари пустили коней в тяжелый галоп, выставив вперед копья. Оруженосцы следовали за своими господами.
По правилам этого турнира, рыцари, преломившие копья могли сражаться дальше палицей, потом булавой, палицей и широким мечом, в любой очередности, лишь бы у его противника было то же самое оружие.
И рыцари сошлись в схватке. Энтони, наверное, повезло, но рыцарь, сошедшийся с ним на копьях, вылетел из седла. И ударили в гонг ради его победы.
Передав ненужное копье оруженосцу, Энтони осмотрелся и увидев освободившегося рыцаря противной партии с булавой, взял свою и направил коня к нему.
Обычно цель рыцаря на турнире – выбить противника из седла и завладеть трофеем. В то время трофей был уже не материальный, тот обычай, когда рыцаря пленили ради наживы – прошел. Теперь трофеем могла быть какая-то незначительная деталь доспехов. Но в этом меле сошлись две противоборствующие партии, настоящие враги, и на каждом из участников не засохла еще кровь погибших.
Рыцарь, участвовавший в меле, был одет в особый вид доспехов, очень тяжелых и сплошных, поэтому был в них неуклюж и неподвижен. Это делалось, чтобы обезопасить бойцов от нелепой смерти на ристалище. Поэтому Энтони не смотрел по сторонам, направляя боевого коня, так же закованного в броню, к новому противнику.
Два рыцаря сошлись, Энтони, более горячий, первым нанес удар. Рыцарь только покачнулся. Энтони заметил, что при этом рыцарь слегка склоняется вправо и решил попробовать ударить еще раз. Он размахнулся тяжелой палицей. Но благородный конь рыцаря шарахнулся в сторону и вывел своего господина из-под удара. Тогда ударил рыцарь и удар пришелся в плечо с такой силой, что смял наплечник и просто швырнул Энтони на землю.
Конь виконта шарахнулся и, напуганный, несколько раз прошелся по доспехам своего хозяина, пока не отбежал подальше. И рыцарь, противник Энтони, уже сам пустил коня на поверженного.
Виконт с помощью оруженосца поднимался, и боевой конь его противника тяжело встал на дыбы, сделав знаменитую «каприолу» передними ногами, швыряя при этом повергнутого рыцаря снова на землю. Жерар, оруженосец Энтони, торопливо отскочил, опасаясь тяжести лошадиных копыт. Энтони уже не двигался, и рыцарь пустил своего дестриера через поверженного.
Но боевой конь споткнулся о человека, снова пытающегося подняться и рухнул на него, подминая и своего хозяина. На них сверху упал еще один конь со всадником.
Оруженосцы бежали к своим господам. Но еще один из рыцарей оказался быстрее их. И с трудом спешившись, он бросился к куче. Это был тот самый черный рыцарь кого называли теперь: де Морс. Он почти не вмешивался в схватку, просто находился в стороне и ждал, внимательно вглядываясь в мешанину из рыцарей и их боевых коней.
Одетого в тяжелую броню рыцаря почти невозможно было убить. Лицо, незащищенное забралом – вот то слабое место, та ахиллесова пята, удар куда мог принести гибель. И черный рыцарь скинув плохо закрепленную перчатку, одним движением вытащил их раструба доспехов, защищающих руки кинжал.
Еще миг, и Энтони будет мертв. И вдруг ничего не подозревающий юноша протянул руку.
– Помогите же мне, – сказал он, задыхаясь в горячке.
И неожиданно де Морс дал ему свою, левую, в металлической перчатке, правой отбрасывая кинжал в сторону. Энтони вцепился в нее обоими руками, стараясь вылезти из груди поваленных тел. Вся куча шевелилась, ругалась и хрипела. И от этого было еще хуже.
Оруженосцы и стражники уже были рядом. Они стали помогать коням подняться.
Де Морс обхватил виконта двумя руками и помог выбраться из-под бьющейся на нем лошади.
Встав на ноги, едва двигаясь в неуклюжих и довольно помятых доспехах, Энтони стал поворачиваться. Увидев своего недавнего рыцаря, он шагнул к нему.
– Эй, вы, шевалье. Вы поступили неправильно. Все это бесчестно! Вы не рыцарь и трус! Вызываю вас на поединок!
Рыцарь откровенно насмехался, глядя в глаза виконта сверху вниз.
Но тут графские герольды затрубили в трубы.
Маршал Лелоур спешил по ристалищу. Все рыцари оставили сражение и обступили бранящихся товарищей.
Подойдя к ним, маршал встал между готовыми к схватке, разгорячёнными рыцарями.
– Хозяин земли и устроитель поединка, сеньор граф де Монфор-лАмори, владетельный князь Тулузский, граф дЭврё властью своей прекращает любой поединок на своей земле.
– Братец спешит на помощь! – громко проговорил рыцарь.
И Энтони, мельком взглянув на замершего на своем месте Амори и побагровев, шагнул к нему.
– Никакой и ничьей власти надо мной, кроме божьей. Я при всех присутствующих вызываю неизвестного мне рыцаря на бой, и тот будет трусом и предателем, кто помешает мне в этом.
– Одумайтесь, виконт, ваше положение обязывает…
– К черту положение! Он оскорбил меня. Он не смел делать «каприолу» своим дестриером.
– Он будет наказан.
– Никто не смеет наказать его кроме моего оружия.
– Или вашего представителя, – спокойно и ровно проговорил де
