Белая перчатка - Майн Рид
«Разбойник! — подумал Уолтер, не зная, что делать: ехать вперед или повернуть обратно. — Да нет, вряд ли это так… С чего бы разбойнику торчать так на самом виду? Он скорее прятался бы за деревьями… по крайней мере, пока…»
Так он гадал и вдруг услышал, как его окликнули, и сразу узнал голос: это был тот самый голос, который так смело провозгласил: «За народ!»
Юный путник, успокоившись, двинулся вперед. Человек с такой благородной внешностью, как этот всадник на вороном коне, и с такими благородными чувствами, которые он так смело выражал, вряд ли мог быть дурным человеком и тем более — разбойником. Уолтер в этом не сомневался.
— Если я не ошибаюсь, — сказал незнакомец после того, как они обменялись приветствиями, — вы тот самый молодой джентльмен, которого я только что видел в не очень приятной компании?
— Вы не ошиблись, это я.
— Тогда едем вместе. Если только вы один и гонитесь за мной, я думаю, что не подвергаюсь большой опасности, позволив вам догнать себя. Поедем вместе, юноша! Пожалуй, для нас обоих будет безопаснее, если мы поедем вдвоем.
После такого искреннего приглашения юный паж, не колеблясь, пришпорил коня и поехал рядом с всадником. Они вместе стали подниматься на холм.
На полпути от вершины дорога сворачивала на юго-запад и некоторое время шла по открытому месту, ярко залитому лунным светом. И только тут впервые оба всадника могли разглядеть друг друга.
Незнакомец, все еще сохранявший инкогнито, быстро окинул взглядом своего спутника и, по-видимому, удовлетворенный этим беглым наблюдением, отвел глаза в сторону.
Быть может, он уже успел разглядеть юного пажа раньше, на постоялом дворе.
Что же касается Уолтера, он видел Черного Всадника только мельком, поэтому он теперь поглядывал на него с любопытством. Но так как он не хотел показаться невежливым, то старался делать это незаметно.
Сказать правду, юного пажа поразила необычайная внешность незнакомца. Он видел рядом с собой не юношу своего возраста, но зрелого мужчину, лет тридцати или более, в полном расцвете мужественной силы. Он видел статную фигуру безупречного сложения, со стальными мускулами, подчеркивающими упругую мощь тела, красиво посаженные плечи, широкую грудь, крепкую круглую шею, упрямо выдающийся подбородок, свидетельствующий о твердости и решительности. Он разглядел темно-каштановые волосы, обрамляющие смуглое лицо, которое, вероятно, было несколько белее в юности; теперь же оно казалось бронзовым от покрывавшего его загара. Он разглядел темно-карие глаза, сверкавшие в лунном свете мягким и теплым блеском, — глаза горлинки. Но Уолтер знал, что эти глаза могут вспыхивать подобно орлиному взору; он вспомнил, каким огнем они сверкали, когда он их увидел впервые.
Короче говоря, юный паж видел рядом с собой человека, напоминавшего ему одного романтического героя средневековья из книжки, которую он недавно прочел, героя, глубоко поразившего его пылкое воображение.
Одежда всадника вполне гармонировала с его прекрасной фигурой и красивым лицом. Он был одет просто, но все на нем было из добротного, дорогого материала. Плащ, камзол и шаровары из темно-коричневого бархата, сапоги — из тончайшей испанской кожи; шляпа с широкими полями, красиво отогнутыми спереди, с пряжкой в драгоценной оправе, придерживающей черное страусовое перо, спускавшееся сзади до самого плеча. Алый пояс из китайского крепа, завязанный вокруг талии, вышитая перевязь через плечо, на которой висела шпага в великолепно отделанных ножнах; палевые перчатки с раструбами, батистовые манжеты, выпущенные из рукавов камзола; белый отложной воротник, спускающийся на плечи.
Лошадь была под стать всаднику — крупный, мощный конь; такого коня выбрал бы себе некогда паладин, отправляясь в крестовый поход. Конь был сплошной черной масти, только около носа и лба атласистая кожа отливала медно-красноватым оттенком цвета янтаря. Если бы хвост коня был опущен, он коснулся бы земли, но, вытянутый по диагонали, он плавно покачивался из стороны в сторону на каждом шагу. А когда всадник пускал коня вскачь, тот летел, распустив хвост веером вровень со спиной.
Пятнистая шкура южноамериканского ягуара на алой подкладке украшала седло, через луку которого были перекинуты две кобуры, покрытые пушистой блестящей шкурой североамериканского бобра.
У этого прекрасного скакуна было имя, — Уолтер слышал, как всадник обращался к нему. Когда юный паж подъехал, окликнутый всадником, конь стоял, опустив голову, и нетерпеливо рыл землю копытом. Быстрая скачка разгорячила его, и всадник успокаивал коня, ласково поглаживая его по атласному загривку затянутой в перчатку рукой, и, обращаясь к нему, как к другу, называл его по имени — Хьюберт.
Черный Всадник первым нарушил это молчание:
— Вы Уолтер Уэд — сын сэра Мармадьюка Уэда из Бэлстрод Парка?
— Да, — ответил юный паж, не скрывая своего удивления. — Откуда вы знаете мое имя, сэр?
— Я слышал его из ваших собственных уст.
— Из моих уст! Но когда же, разрешите спросить? — воскликнул Уолтер, всматриваясь с любопытством в лицо незнакомца. — Я не помню, чтобы я когда-нибудь имел честь встречаться с вами раньше.
— Всего каких-нибудь полчаса назад. Вы забыли, юный сэр, что вы назвали свое имя в моем присутствии.
— Ax, да, правда! Значит, вы подъехали как раз, когда…
— Я подъехал как раз в тот момент, когда вы назвали себя. Сыну сэра Мармадмока Уэда незачем скрывать свое имя. Он может только гордиться им.
— Благодарю вас от имени моего отца. Вы знаете его, сэр?
— Я видел его и знаю, какой он пользуется славой, — задумчиво ответил незнакомец. — А вы служите при дворе? — спросил он после некоторого молчания.
— Больше не служу. Покончил со своей службой сегодня утром.
— Подали в отставку?
— Мой отец пожелал, чтобы я вернулся домой.
— Вот как! А по какой же причине? Простите, что я позволяю себе задать вам этот вопрос.
— Я охотно сообщил бы вам причину, — простодушно отвечал молодой паж, да, признаться, я и сам ее не знаю. Знаю только, что отец написал королю и просил его разрешить мне вернуться домой; король дал разрешение, но у меня есть основания думать, что это вызвало неудовольствие его величества, потому что при прощании король был очень разгневан на меня или, может быть, не столько на меня, сколько на моего отца.
Незнакомец, выслушав рассказ бывшего придворного, не только не выразил сочувствия или сожаления своему спутнику, а, наоборот, обнаружил явные признаки удовлетворения.
— Пока все хорошо! — пробормотал он про себя. — Он безусловно на нашей стороне. В этом его спасение.
Уолтеру, хотя он и услышал эти слова, смысл их остался непонятен.
— По-видимому, у вашего батюшки были важные причины поступить так, продолжал незнакомец. — И можно не сомневаться, мастер Уолтер, что он сделал это для вашего блага,
