Рисорджименто - Олеся Шеллина

Так куда поехать? Вообще-то я рассматриваю два варианта, которые мне более-менее подходят: Берн и Люцерн. Так который из них? Монетку что ли бросить? Может по-другому попробовать спросить себя? Какую из известных наемных армий я бы нанял? Прокрутив в голове несколько имен, я неохотно признался самому себе — Пфайффера. Если я ничего не путаю, он еще не должен быть ангажирован. Ну что, Великий князь, составим конкуренцию Святому Престолу? Перехватим у них из-под носа самую серьезную и боеспособную армию? Которую считали лучшей пехотой в мире в этот промежуток времени? Ну а почему бы и да?

Ну вот, не только Катьке полегчало от нашей совместной ночевки. Я отвел упавшую ей на лоб прядь волос. Вот только стоит ли нам привыкать к подобному времяпрепровождению? Ведь вполне так может выйти, что мне придется жениться, а ей выйти замуж. Время сейчас такое, реально многое через постель решается. Ха-ха, только вот не смешно ни хрена. Ладно, нехрен рефлексировать, спи лучше, Великий князь, чтобы с лошади завтра не свалиться. Утро вечера всегда мудренее.

Утром, проснувшись, я выслушала много нелицеприятных высказываний обо мне и моем нежелании дать ему хотя бы повернуться, поэтому сейчас он не мог пошевелить рукой, которая у него затекла, и ходил он, прихрамывая на одну ногу.

Я помогла Ваньке закрепить все его железки и твердую кожу на положенных местах, после чего мы вышли из палатки и разделились, присоединившись к своим отрядам. Моя пытка дорогой продолжилась. Но теперь хотя бы место для ночлега выбирали заранее, иногда даже в середине дня, чтобы больше не доводить меня до того плачевного состояния, до которого я довела себя в первый день. Ощущение полной беспомощности даже перед самой собой просто захлестнуло меня, и я прекрасно понимала, что Ванька прав, куда я с ним поеду, если торможу всех хуже едущих рядом телег. Тем более, что он даже не сказал, куда именно собрался.

Остаток пути я провела только в окружении своих людей. Лоренцо не было резона тормозить, собственно, как и дружине Ивана, который, видимо, логично предположил, что окружающий меня отряд вполне справится с поставленной задачей в качестве обычной охраны. Шатер, правда, подарил, и это совсем не та палатка, в которой мы ночь коротали. В него даже заходить было приятно и волнующе, словно входила в одну из сказок из «Тысячи и одной ночи». В нем были даже принадлежности для омовения. Вот почему он не пах конским и своим потом, успел в тот вечер ополоснуться, скотина, прежде чем ко мне прийти. А вот обо мне как-то не подумал поначалу. Хорошо хоть потом пожалел.

Ночами, я к собственному удивлению, спала спокойно, что хоть немного, но дало необходимой мотивации для продолжения путешествия. Уж не знаю, что было причиной. Может быть сам шатер русского князя, который явно ему достался от какого-то богатого шаха, или едва неуловимый запах, которым здесь пропахло абсолютно все. Такой родной, словно Ванька лишь на минутку отлучился и скоро придет обратно.

Через десять дней мы, наконец, доехали до Флоренции. К концу путешествия я уже не хотела ничего, кроме как элементарно сдохнуть, но держалась только из-за ребенка, который и принес столько мне проблем.

Лоренцо был уже давно дома, свежий и сияющий, взаправду Великолепный, как он остался известен в истории, и проводил меня в крыло своего палаццо, которое уже успел обустроить специально для меня.

— Катерина, когда я говорил о том, что во Флоренции вы можете найти себе постоянное пристанище, я не лукавил. Я не разбрасываюсь словами, но пока вы находитесь в статусе гостьи, примете мой дом в качестве своего, — я только смогла кивнуть, принимая из его рук, свернутый лист бумаги, скреплённый сургучом.

— Что это?

— Это письмо, которое просил передать вам цесаре Иван. Мы достигли некоторых договоренностей, после чего он удалился вместе со своими людьми по делам, попросив передать это вам.

Лоренцо вышел из комнаты, которая, как я поняла, раньше принадлежала Джулиано, его брату, и отстраненно покрутила в руках свиток. То, что Ванька бросил меня, даже не попрощавшись лично, немного выбило из колеи, да еще, судя по всему, да Винчи упорхнул вместе с ним, тоже не сказав мне ни единого слова.

Я развернула бумагу, пробежав глазами по написанному. В том, что это писал Ваня не было никаких сомнений, почерк точно был его, да и писал он на русском, на современном нам русском — такой вот шифр, который кроме нас двоих вообще никто не поймет. Там говорилось, что он меня не бросает, чтобы я держалась и берегла себя и ребенка, а он пока займется делами. А то, что лично не попрощался, так время не хотел терять, дожидаясь ее во Флоренции.

Вот так вот, Катя, ты стала всего лишь обузой, поэтому сиди тихо и блюй в тазик, пока ребенок не родится. Мы, конечно говорили об этом, но, чтобы он уехал вот так, не сказав даже слова, выбило меня из равновесия. Держа в руках бумагу, которую я просто методичной разрывала на мельчайшие куски, чуть ли, не превращая их в пыль, я приняла решение. Если он не вернется раньше, чем родится сын, а я была уверенна в том, что это будет мальчик, то я просто вернусь в Форли, потому что, из написанного, я сделала только один вывод: наши дороги снова разошлись, слишком в разных мирах мы в итоге очутились, даже несмотря на то, что встретились на итальянской земле. Этот мир принадлежит мужчинам, и женщинам рядом с ними, когда они решают вершить историю, не место. Они должны сидеть в теремах или в башнях — разница не большая, вышивать крестиком и рожать детей, а с остальным мужики будут сами разбираться.

Глава 5

Мы практически не стали задерживаться во Флоренции, сразу же взяв курс на Венецию. Чем быстрее мы будем двигаться вперед, тем быстрее вернемся. Именно поэтому я не стал дожидаться приезда Катюхи