Анто Станичич - Гнездо чаек
— Знаешь что? Подожди меня здесь.
— Ладно, только принеси мне чего-нибудь поесть.
— Хорошо, принесу, а ты меня жди.
Они расстались. Бошко отправился искать Джорджо, а Никколо, прикрыв голову и спину мешковиной, стал перетаскивать мешки с фуры на склад.
— Кто этот молодой синьор? — спросил его один из грузчиков.
— Мой друг.
— Ого! Выходит, ты тоже знатного роду-племени?
— Конечно.
— Ну и шутник ты. Чего в наше время не услышишь! Получше ухватись за мешок, не то еще свалится с господской спины.
Бошко вернулся домой, но, кроме двух служанок, в доме никого не было. Вдруг к дому подъехала коляска, и из нее вышел Джорджо. Бошко полетел к нему навстречу и чуть не сбил его с ног.
— Так, значит, ты караулишь дом, вместо того чтоб гулять, — с улыбкой заметил Джорджо.
— Я ждал тебя. Мне надо тебе кое-что рассказать.
— Сейчас мне некогда. Можно попозже?
— Нет. Речь идет об одном беглеце.
— Уж не с галеры ли?
— Нет. Он сбежал из дому, из Бари.
— И чего же ты хочешь?
— Помоги ему вернуться домой. Он славный юноша, только у него еще ветер в голове. Это он привел меня на тот парусник, а его отец, помещик из Моло-ди-Бари, хотел всю вину свалить на меня.
— Ах, вот оно что! Где он сейчас?
— Здесь, в Вероне. Работает на складе, таскает мешки.
— Что же я должен сделать, по-твоему?
— Разреши мне привести его сюда.
— Скор ты на решения. А ты подумал, что скажет отец?
— Он, конечно, согласится, я уверен.
— Ну, коли так, возьми мою коляску и сразу же отправляйся за ним. Я пока приведу в порядок кое-какие счета. Придет отец, пусть сам и решает.
— Значит, договорились? Раз ты согласен, твой отец даст свое благословение.
— Я этого не говорил.
— Вслух не говорил, но про себя подумал.
— Ладно, — улыбнулся Джорджо. — Ступай и поскорей возвращайся.
Бошко пулей вылетел из дому и еще на бегу крикнул кучеру:
— Гони побыстрей! Ты что, заснул?
— Куда гнать-то? — удивился кучер.
— Гони и не спрашивай. Я потом скажу куда. Ну, трогай!
Кучер хлестнул лошадей, и коляска покатила по улице. Бошко посмеивался, глядя, как кучер, погоняя лошадей, недоуменно мотает головой. Вдруг он обернулся и почтительно спросил:
— Куда ехать, синьор?
— Ну какой я тебе синьор?
— Как это какой? Приказываете, точно всамделишный синьор. Как же мне вас звать-величать?
— Зови меня просто Бошко.
— А «синьор» не надо?
— Ни в коем случае. Понял?
— Да, да, синьо… Боско. О, Боско, Боско.
Бошко расхохотался, а кучер изо всей силы огрел лошадей. Вскоре они домчались до склада, возле которого сидели грузчики, уже закончившие разгрузку. Не успел Бошко выйти из коляски, как Никколо вскочил на ноги и кинулся к нему.
— Иди попрощайся с ними, — приказал ему Бошко.
Никколо за руку попрощался с рабочими, отдал им мешок, которым покрывал голову, и вернулся к Бошко.
— Садись скорей!
Грузчики с недоверием смотрели вслед удалявшейся коляске.
— Похоже, не врал, — вздохнул один из них.
— Я-то знал, что он из богатых, — добавил второй. — Все время жаловался на боль в пояснице.
Перед разлукой
Путешествие до Венеции оказалось очень приятным. Всю дорогу Джорджо и Бошко беседовали друг с другом, смеялись, вступали в разговор с кучером и вообще вели себя так, словно забыли о скорой разлуке. До самой Венеции об этом не было сказано ни слова. Оба всячески избегали этой печальной темы. Но, увы, всему приходит конец. Так и приятное путешествие подходило к концу. Экипаж медленно, но верно приближался к месту, где Джорджо и Бошко должны были расстаться. Венеция, которая прежде казалась им сказочным городом, сейчас словно померкла — так тяжела была для них сама мысль о разлуке.
Экипаж въехал в подворье одного купца, друга отца Джорджо, жившего в предместье Венеции. Здесь были амбары, конюшни, фуры, кузница и все прочее, необходимое для приема, продажи и отправки разнообразных товаров в глубь страны. Хозяин огромного подворья радушно встретил Джорджо и его спутника и повел их в маленький флигель, где останавливались почетные гости. Слуги тотчас принесли воду и, пока гости умывались, в другой комнате накрыли на стол. Отдохнув и подкрепившись, Джорджо и Бошко пошли в город пешком. Не доходя до площади святого Марка, они зашли в небольшую таверну, чтоб обсудить дальнейший путь Бошко.
— Вечером мы сходим в порт и разузнаем, не идет ли какое судно в Боку, — предложил Джорджо. — А сейчас я спешу на тартану. Надо испросить у капитана письменное разрешение остаться в Вероне. Иначе меня объявят дезертиром. Это займет порядочно времени. Ты пока погуляй по городу. А перед заходом солнца приходи в эту таверну и жди меня здесь.
Они разошлись в разные стороны.
Джорджо сел в гондолу, чтобы добраться до тартаны, а Бошко отправился к площади святого Марка.
Хитрый венецианец
Капитан венецианского военного судна очень обрадовался возвращению Джорджо.
— Должен заметить, дорогой Джорджо, морская форма больше тебе к лицу, чем камзол, — сказал он, крепко пожимая ему руку.
— Но, синьор капитан… — пытался вставить Джорджо.
— Знаю, знаю, в камзоле ты чувствуешь себя вольготней. Форма, она, брат, ко многому обязывает. Приходится за всем следить: и за походкой, и за словами, и за манерами… Однако я тебя просто не узнаю. Не иначе, как обручился? Уж я-то знаю, как выглядит моряк, который завел невесту.
— Нет, я не обручен.
— Отчего ты тогда не в духе?
— Синьор капитан, в тот день, когда я прибыл в Верону, хоронили мою мать.
— Неужели? — сочувственно воскликнул капитан. — Прости меня. Я ведь не знал. — И капитан постарался ласковым обхождением сгладить впечатление от своей неуместной шутки.
— Синьор капитан, — начал Джорджо, улучив удобный момент, — теперь, когда вы знаете о том, какое горе постигло нашу семью, я осмеливаюсь просить вас отпустить меня с судна. Я хотел бы вести наши торговые дела до тех пор, пока отец не оправится от удара.
— Ты верно рассудил, мой Джорджо. Я отпущу тебя из флота на два года. Завтра же я отправлюсь во Дворец дожей и все улажу. Кстати, где тот матрос, которого ты взял с собой в Верону?
— Он здесь, в Венеции. Ждет меня в таверне на площади святого Марка. Его вы уже отпустили, не так ли?
— Да, да, помню.
— Завтра я выясню, идет ли какое-нибудь судно в Рагузу или в Боку. Надо отправить его домой. Он славный юноша, достоин всяческих похвал, — продолжал Джорджо.
