Эмма Орци - Тревоги любви
— Простите, ваше королевское высочество, — перебил его сэр Перси с невозмутимым добродушием, — ваше высочество не уяснили себе положения вещей. Мой предупредительный друг вовсе не предполагает, что я стану нарушать английские законы, он думает, что я отправлюсь с ним во Францию, где разрешаются дуэли и… э… прочие подобные мелочи.
— Ну да, я понимаю желание месье Шовелена, — согласился принц, — но каково ваше мнение, Блейкни?
— О, я, разумеется, принимаю вызов! — беззаботно ответил сэр Перси.
Трудно объяснить, почему за этими словами, сказанными так беззаботно, последовало гробовое молчание. Такие сцены были не редкостью в лондонских гостиных, и английские джентльмены не раз переплывали Ла-Манш для решения подобных недоразумений по континентальному способу. На этот раз каждый из присутствовавших чувствовал, что здесь разговор шел не об обыкновенной дуэли.
— Джентльмены! — раздался вдруг голос его высочества. — Мы забыли о дамах. Милорд Гастингс, исправьте, пожалуйста, эту непростительную оплошность. Ссоры между мужчинами не для нежных дамских ушей.
Маргарите хотелось крикнуть: «Не допускайте этой чудовищной дуэли! Рыцарь Алого Первоцвета, мужеству которого вы удивляетесь, которого так любите за его отвагу, стоит лицом к лицу со своим смертельным врагом, явившимся сюда, чтобы погубить благородного друга несчастных!»
Сэр Перси угадал, какая буря происходила в сердце жены, и в его устремленном на нее взоре было столько любви и спокойной уверенности, что Маргарита невольно повиновалась ему и, взяв за руку Жюльетту и сделав низкий реверанс принцу, вышла из комнаты. В дверях она еще раз оглянулась на мужа, и ее взгляд говорил ему, что она не выдаст его тайны в час грозившей ему серьезной опасности, как не выдала ни разу в счастливые времена его успехов. Затем она с улыбкой удалилась, пропустив вперед Дезире Кандейль, ставшую вдруг молчаливой и сосредоточенной.
— Черт возьми, месье, — обратился принц к Шовелену, — мне кажется, мы присутствуем при шутке, которая ничем серьезным не кончится. Я не могу позволить моему другу Блейкни ехать по вашему желанию во Францию, куда ваше правительство не пускает подданных моего отца без специальных паспортов и без указания определенной цели.
— В этом отношении вам нечего за меня бояться, ваше высочество, — вмешался сэр Перси. — Если не ошибаюсь, в карманах мрачного одеяния моего предусмотрительного друга уже есть для меня готовый паспорт, да и определенная цель налицо, черт побери! Не правда ли, сэр, — неожиданно обратился он к Шовелену, — в одном из ваших карманов уже есть предназначенный для меня паспорт, хотя имя еще не вписано?
Это было сказано так беспечно, что никто не понял истинного значения слов Блейкни. Один только Шовелен догадался, на что намекал сэр Перси: для него было ясно, что вся происшедшая сцена была подстроена, и все-таки он добровольно и с открытыми глазами шел в ловушку, так заботливо приготовленную для него фанатиком-патриотом.
— Паспорт будет налицо в надлежащее время, — уклончиво ответил Шовелен, — когда наши секунданты покончат со всякими формальностями.
— На кой черт нам секунданты, сэр? — возразил сэр Перси. — Неужели вы думаете, что мы поедем во Францию целым караваном?
— Но время, место и условия должны быть непременно точно определены, сэр Перси, — настаивал Шовелен. — Вы так хорошо воспитаны, что не захотите, я уверен, один решать все эти вопросы.
— Разумеется, ни один из нас не может единолично все решить, месье… э-э… Шовелен! — спокойно ответил сэр Перси. — Но с позволения его высочества, предоставим все воле случая. Вы сказали: время, место, условия? Мы три раза бросим кости, и решение в каждом случае предоставляется выигравшему. Идет?
Шовелен колебался.
— Разумеется, бросайте кости! — сказал принц.
— Как угодно, — согласился Шовелен, которому ничего больше не оставалось.
Все столпились вокруг маленького столика, с интересом следя за результатами игры.
— Прежде всего место, месье? — спросил сэр Перси.
— Как хотите, — согласился Шовелен.
— Я выиграл, — беспечно произнес Блейкни, — и должен решить, где произойдет историческая встреча самого деятельного человека целой Франции и самого праздного щеголя, какой когда-либо отягощал своим присутствием наше Соединенное Королевство. Какое место предложили бы вы?
— Вся Франция в вашем распоряжении, — холодно отозвался Шовелен.
— Признаюсь, я не ожидал такого безграничного гостеприимства, — невозмутимо сказал Блейкни.
— Что вы думаете о лесах, окружающих Париж?
— Слишком далеко от моря. Может, при переезде через Па-де-Кале я буду страдать морской болезнью, и мне будет приятно как можно скорее покончить с этим делом. Нет, уж лучше выберем Булонь. Вы не находите, что это прелестное местечко?
— Вполне согласен с вами, сэр Перси!
— Значит, в Булони, на южном крепостном валу.
— Как хотите, — сухо сказал Шовелен. — Можно бросать дальше?
— На этот раз ваша взяла, месье Шовелен, — проговорил Блейкни, бросив беглый взгляд на кости. — Вам выбирать время. На южном крепостном валу в Булони — когда?
— Через четыре дня от сегодняшнего числа, в тот час, когда в соборе зазвонят к вечерней молитве, — быстро ответил Шовелен.
— Но мне кажется, ваше проклятое правительство упразднило католическую религию, а вместе с ней и колокольный звон. Французскому народу предоставлено собственными силами добираться до ада — в рай-то ему дорогу загородил национальный конвент, не так ли? Я думаю, что и к вечерней молитве звонить запрещено.
— Только не в Булони, сэр Перси, — с прежней сухостью возразил Шовелен. — Ручаюсь вам, что в этот вечер к вечерней молитве звонить будут.
— А в котором это будет часу?
— Через час после захода солнца.
— Почему вы назначили срок через четыре дня? Почему не через два или три?
— Я также мог бы спросить, почему вы выбрали южный крепостной вал, а не северный. Вам неудобно, что я выбрал четвертый день? — насмешливо спросил Шовелен.
— Неудобно? Напротив, очень удобно, — смеясь ответил сэр Перси. — Но что заставило вас вспомнить о вечерней молитве? — ласково спросил он.
Вокруг них раздался несколько непочтительный смех.
— Понимаю! — вдруг сказал Блейкни. — Я чуть не забыл, что, когда мы с вами в последний раз встретились, вы собирались принять духовный сан. Воспоминание о вечерней молитве так соответствует духовной одежде, которая, насколько помню, очень вам шла…
— Не определить ли нам теперь условия дуэли, сэр Перси? — прервал его Шовелен, с трудом сохранявший хладнокровие.
