Мэри Хоффман - Город Масок

Со временем мы узнали об опасностях перехода с одной стороны на другую.

— Как в «Звездном Пути», — сказал Люсьен и сразу понял, что требуются пояснения. — Это телесериал о будущем. Они не должны вмешиваться в пространственно-временной континуум во избежание ужасных последствий. И они не должны пересекаться с цивилизациями чужих. Это Основная Директива.

— Я не все понял, — медленно ответил Родольфо, — но звучит верно, по духу. Каждое путешествие между твоим и моим миром таит в себе опасности, которые нельзя недооценивать.

Путешествия могут совершать лишь те, кто постиг таинства науки стравагации и знакон со всеми подводными камнями и ограничениями.

— Постойте, — сказал Люсьен, — я не знаю ничего об этом. Я просто держал тетрадь и думал о городе. В первый раз это даже не была Беллеция. Я думал о Венеции, которая, как я думаю, в моем мире соответствует Беллеции.

— Ве-не-ци-я — задумчиво повторил Родольфо. — Это звучит не похоже на итальянское слово, но я уже слышал его ранее. Так доктор Детридж называл наш город.

— Как бы там ни было, меня никто не тренировал.

— И, тем не менее, ты страваганте, — ответил Родольфо. — И это делает твое пребывание здесь опасным.

— Почему? — удивился Люсьен. — И вы все еще не объяснили, зачем вообще я здесь.

— Это довольно трудно понять, — продолжил Родольфо, меряя террасу шагами. — Я не все понимаю сам, хотя изучаю эту науку многие годы. Ты, кстати, сказал «держал тетрадь». Могу я взглянуть на нее?

Люсьен достал тетрадь из кармана своей синей пижамы под его беллецианской одеждой и неохотно протянул ее Родольфо. Родольфо благоговейно взял ее, будто Библию, и спросил:

— Ты знаешь, откуда она?

— Мой отец нашел ее в мусорной тележке на Вэверли Роад, — ответил Люсьен.

— Нет. Что бы это ни значило, это не совсем так. Ее сделали в мастерской моего брата, Эджидио, здесь в Беллеции.

— Тогда как она оказалась в моем мире?

— Я сам отнес ее туда.

Люсьен открыл рот от удивления:

— Вы были в моем мире?

— Конечно, — с достоинством ответил Родольфо. — Разве я не говорил тебе, что я страваганте?

Мысль о Родольфо, вышагивающем по Лондону в своем черном бархате, заставила Люсьена улыбнуться. Скорее всего, его приняли за старого хиппи, и никто даже не удивился — люди сочли его пришельцем из Хэмпстеда, а не из другого мира.

Родольфо вернул Люсьену его красно-пурпурную тетрадь.

— Следи за ней. Никому не показывай. Есть люди, которые хотели бы ее у тебя отнять.

— Зачем? — спросил Люсьен, — Зачем она им?

— Она могла бы помочь им открыть секрет путешествия в твой мир. Более того, в этом случае ты не сможешь вернуться, — очень серьезно ответил Родольфо. — Кого вы имеете в виду? Других стравагантов?

— Страваганти, — поправил его Родольфо. — Нет. Даже если чужой талисман попадет в его руки, истинный член Братства не воспользуется им. Но у нас есть враги. Люди, которые хотят использовать твой мир и принести его волшебство сюда.

— Волшебство? — удивился Люсьен. — Но в моем мире нет волшебства. Он абсолютно обычен.

— И, тем не менее, вы можете переносить большие количества людей в железных коробках под землей, по земле и даже над землей! — сказал Родольфо. — У вас есть машины, позволяющие заказать ужин, который другие машины вам приготовят. У вас есть множество способов общаться с людьми на огромных расстояниях и читать книги из библиотек на другой стороне земного шара.

Разве это не волшебство?

— Нет, — проговорил Люсьен. — Я понимаю, почему вы так это воспринимаете — здесь нет таких вещей, как самолеты, Интернет и мобильные телефоны. Но это не волшебство, это изобретения.

Ну, вы понимаете, технические, научные.

Родольфо выглядел неубежденным.

— То, что я делаю в моей лаборатории — это наука, но не будем спорить об этом. Именно за вашей наукой, которую я называю магией, охотятся Киммичи.

— Киммичи, — повторил Люсьен, — это ваши враги? Родольфо кивнул.

— Они — одна из старейших семей Талии, — продолжил он. — Большая семья, и все время расширяется посредством браков. Один из них управляет всеми городами Северной Талии.

Некоторыми — неофициально. Они стоят за каждым герцогством или княжеством Талии, за исключением этого, единственного, — Беллеции. Даже Папа — один из них.

— Папа? — удивленно переспросил Люсьен, — у вас есть Папа?

— Конечно, — ответил Родольфо, — наш, фактически, правит Реморой. Но его старший брат, Николо ди Киммичи — вот кто реально правит страной.

— Что они собираются делать, если смогут попасть в мой мир? — спросил Люсьен.

— Если они попадут не только в твой мир, но и в твое время, — ответил Родольфо, — они принесут сюда. все виды магии — лекарства, чтобы лечить болезни; заклинания, позволяющие заставлять вещи двигаться; мистическое оружие, позволяющее убивать и калечить на большом расстоянии… Мне продолжать?

— А страваганти? Что они делают? Разве они не приносят ничего в этот мир?

— Нет, — тихо ответил Родольфо. — Они или, скорее, мы — так как ты уже один из нас, нравится это тебе или нет — не приносим ничего из одного мира в другой, кроме того, что обеспечивает возможность безопасного возвращения. Мы стали хранителями секрета этого способа путешествовать. С тех пор как доктор Детридж совершил свое первое путешествие, нам приходится следить за теми, кто приходит в наш мир и уходит из него.

Люсьен нахмурился.

— Постойте, я кое-чего не понимаю. Я имею в виду, ну разве вы не говорили, что доктор пришел из прошлого моего мира — сотни лет назад?

— Да, из шестнадцатого века. Это были времена вашей королевы Елизаветы.

— У нас сейчас опять королева, — отозвался Люсьен, — Елизавета II. Но если вы ничего не знаете о супермаркетах и всем остальном и носите все эти старомодные одежды, то какой век здесь сейчас?

Родольфо вздохнул.

— Шестнадцатый. Вот почему Киммичи так жаждут получить твою магию из двадцатого века.

— Уже из двадцать первого… — задумчиво поправил его Люсьен. Его мысли бежали все быстрее, он начал понимать всю ситуацию, хотя в его знаниях об этом мире были огромные пробелы. — Вы имеете в виду, что Киммичи не хотят ждать, пока все эти вещи будут изобретены здесь, таким образом, они хотят ускорить развитие цивилизации?

Родольфо взглянул на него с сожалением:

— Если цивилизация означает возможность убивать большое количество людей одним движением руки — тогда да, именно этого они и хотят.