Орхан Памук - Белая крепость
Впоследствии он часто повторял эти слова – так, будто мы оба знаем, о чем идет речь. Однако сквозь его решительность нередко проглядывало мечтательное выражение ученика, задающего вопрос учителю; каждый раз, когда он говорил, что пойдет до конца, мне казалось, что я слышу жалобы безнадежно влюбленного, вопрошающего, за что ему ниспослано такое несчастье. В те времена он повторял эти слова то и дело: когда узнавал, что янычары готовят бунт, и когда рассказывал мне о том, что ученикам начальной школы интереснее слушать про ангелов, чем про звезды; когда отбрасывал в сторону, не дочитав, рукописную книгу, за которую отдал большие деньги, и когда возвращался после бесед с друзьями из муваккитхане, куда продолжал ходить уже только по привычке; когда, замерзнув в плохо протопленной бане, забирался под расшитое цветами одеяло и обкладывался со всех сторон любимыми книгами, и когда слышал, какие глупости говорят во дворе мечети люди, совершая омовение; когда узнавал, что флот снова потерпел поражение от венецианцев, и после того, как терпеливо выслушивал соседей, пришедших потолковать о том, что возраст у него солидный и пора бы ему жениться, – снова и снова Ходжа твердил одно: он пойдет до конца.
Сегодня я думаю: сможет ли кто из читателей, добравшихся до конца этих записок и терпеливо следивших за ходом событий, подлинных или выдуманных мною, сказать, что Ходжа не сдержал слова?
4
Однажды в конце лета мы услышали, что главный астролог Хусейн-эфенди найден мертвым на берегу Босфора, в Истинье[16]. Садык-паша в конце концов добился фетвы[17] о его казни, а тот, вместо того чтобы затаиться, стал распускать направо и налево предсказания о том, что паша скоро умрет. Так и стало известно, где прячется астролог, и, когда он уже садился в лодку, чтобы бежать в Анатолию, на берег подоспели палачи и удушили его. Узнав, что имущество Хусейна-эфенди отошло казне, Ходжа начал хлопотать, чтобы все бумаги, книги и тетради покойного достались ему; для этого он истратил на взятки все свои сбережения. Однажды вечером он принес домой огромный сундук с бумагами, за одну неделю проглотил тысячи страниц и раздраженно сказал, что сможет написать кое-что получше.
Я помогал ему в трудах, которые он имел в виду. Когда он работал над трактатами «Жизнь животных» и «Удивительные создания», предполагая преподнести их султану, я рассказывал ему о великолепных скакунах и о самых обычных ослах, о зайцах и ящерицах, которых видел в просторных садах и на лугах вокруг нашего дома в Эмполи. В ответ на упреки Ходжи, укорившего меня за скудное воображение, я напряг память и поведал ему об усатых европейских лягушках, сидевших в нашем пруду с кувшинками, о голубых попугаях, болтающих на сицилийском диалекте, и о белках, которые, перед тем как спариться, сидели рядышком и чистили друг другу шерстку. Весьма долго и с большим тщанием мы трудились над главой о муравьях: султана очень занимала их жизнь, но он не имел возможности наблюдать за ней, поскольку в первом дворе его дворца муравьев не было – такая безукоризненная там поддерживалась чистота.
Описывая подчиненную строгому порядку и логике жизнь муравьев, Ходжа мечтал о том, что мы заберем в свои руки воспитание юного султана. Держа в уме эту цель, он счел недостаточным живописать только повадки хорошо знакомых нам черных муравьев и присовокупил описание жизни американских красных муравьев. Это навело его на мысль написать книгу о печальной и поучительной судьбе глупых и ленивых туземцев, которые населяли кишащую змеями землю, называемую Америкой, и ничего не желали менять в своей жизни. Подробно излагая мне свой замысел, Ходжа говорил, что напишет и о мальчике-короле, который увлекался животными и обожал охоту, но пренебрегал науками, отчего в конце концов испанские гяуры посадили его на кол. Думаю, у Ходжи просто не хватило смелости закончить эту книгу. Чтобы сделать более наглядными истории о крылатых буйволах, шестиногих быках и двухголовых змеях, мы пригласили мастера-миниатюриста, но его рисунки нам обоим не понравились. «Да, раньше рисовали так, – признал Ходжа. – Но теперь всё изображают объемным, с настоящей тенью. Вот посмотри: даже самый обычный муравей терпеливо волочит за собой свою тень, словно брата-близнеца».
Поскольку султан не посылал за Ходжой, тот решил передать свои трактаты через пашу, но после очень пожалел об этом. Паша заявил ему, что считает науку о звездах чепухой, что главный астролог Хусейн-эфенди не по чину взял, впутался в придворные интриги и что он, паша, подозревает, будто Ходжа метит на освободившееся место; что он верит в пользу науки, но не той, что о звездах, а той, что помогает создавать оружие; что должность главного астролога не приносит счастья и все, кто ее занимал, рано или поздно погибали от рук убийц или, того хуже, бесследно исчезали, и потому он, паша, не желает, чтобы Ходжа, которого он так любит и чьим знаниям так доверяет, получил эту должность, – тем более что уже известно: ее займет Сыткы-эфенди, который отлично для нее подходит, поскольку глуп и простодушен; что он, паша, слышал, будто книги бывшего главного астролога попали к Ходже, и не желает, чтобы тот занимался подобными предметами. Ходжа в ответ сказал, что его не занимает ничего, кроме науки, и вручил паше трактаты, которые просил передать султану. Вечером, первым делом обругав пашу последними словами, он поклялся, что не будет входить ни во что, кроме науки, но сделает все необходимое, дабы иметь возможность ею заниматься.
Следующий месяц Ходжа провел, гадая, какое впечатление произведут на мальчика красочные животные, созданные нашим воображением, и размышляя о том, почему его все не зовут и не зовут во дворец. Наконец его пригласили на султанскую охоту, и мы отправились ко дворцу Мирахор, что стоит на берегу речки Кагытхане. Ходжу провели к султану, а я остался смотреть издалека. Народу собралось великое множество. Главный ловчий все подготовил: выпустили зайцев и лис, за ними бросились гончие; потом мы увидели, как один заяц метнулся в сторону и прыгнул в воду. Когда он переплыл на другой берег, ловчие хотели отправить следом собак, но даже мы, стоявшие в отдалении, услышали, как султан остановил их, сказав: «Пусть этот заяц спасется!» Однако на том берегу, как оказалось, зайца поджидала другая собака, приблудная, не из дворцовой псарни. Заяц снова прыгнул в воду, но собака настигла его и схватила. Тут подоспели ловчие, отняли зайца у собаки и принесли султану. Мальчик велел осмотреть зверька, обрадовался, увидев, что собачьи клыки не нанесли ему серьезных ран, и приказал выпустить его на волю у склона холма. Затем вокруг султана собралась толпа, в которой я заметил Ходжу и рыжего карлика.
