Константин Бадигин - Корсары Ивана Грозного
Как ни упирался король, а пришлось ему согласиться и выдать братьям Георга Пирсона. Свен Эрсен рассказывал, как глава тайной канцелярии прятался в замке, не желая отдаваться в руки врагов. Но его отыскали… «Жалеть Георга Пирсона нечего, сродни он Малюте Скуратову, — думал посол. — Многих людей король казнил по его наветам. А каково нам будет, ежели герцог Юхан власть возьмет? Отомстит он за Катерину…»
После полуночи начался ветер и пошел дождь, крупные капли ударили в оконные стекла. Шум дождя и ветра убаюкали посла Воронцова.
А в Стокгольме в ту ночь произошли большие события.
На рассвете, перебив королевскую стражу, горожане отворили ворота и впустили королевичей.
Утром, русские послы едва успели позавтракать, дверь затрещала под ударами.
— Открывай! — кричали с улицы.
— Не отворяй, — приказал Воронцов слуге, — пусть ломают! — В окно он увидел вооруженных солдат.
Дверь рубили топорами, щепки летели в комнату. Посол Воронцов вытащил из-за пояса какую-то бумагу, разорвал ее на мелкие куски, разжевал и проглотил.
— Теперь пусть убивают! Давай-ка, Василий Иванович, попрощаемся…
Воронцов и можайский дворецкий Наумов обнялись.
Дверь наконец не выдержала и с грохотом слетела с петель. Несколько вооруженных солдат в мокрых плащах с копьями и мечами ворвались в комнату.
— Остановитесь! Здесь живет посол великого государя и царя всея Руси! — крикнул Воронцов, сделав шаг навстречу солдатам. — Вы оскорбляете великого царя…
Солдаты оттолкнули старого боярина и бросились к двум большим сундукам. В них хранилось главное посольское богатство.
— Эй, люди, Петька! — закричал он, увидев, что солдаты топорами сбивают замки с сундуков. — Люди, ко мне!..
Из смежной комнаты выскочили слуги, плотные, рослые ребята. По знаку Михаила Ивановича они бросились на солдат. Но их было только двое. Остальные жили в соседнем доме. Солдаты мигом разрубили головы посольским слугам.
Шведы сбили замки с сундуков и принялись выбрасывать из них добро. Дорогие меха, золотая и серебряная посуда, деньги, разные украшения и драгоценности, приготовленные для подарков Катерине Ягеллонке, праздничная одежда послов… Все до последней монетки, до последнего платка они вытащили из сундуков. Рухлядь быстро исчезла за пазухами солдат.
Михаил Иванович несколько раз пытался остановить грабителей, и тогда Наумов придерживал его за руки, беспокоясь, как бы солдаты не разозлились и не пришибли Воронцова.
Когда с добром было покончено, солдаты бросились на послов и, не обращая внимания на крик и отчаянную ругань Михаила Ивановича, сняли с них дорогую одежду.
В этот трагический миг в комнату вошел герцог Карл, младший брат короля Ирика.
— Что вы делаете? — крикнул он, обнажив шпагу.
Со шляпы и длинного плаща королевича струйками стекала вода. У ног его на полу возникла рогатая лужа.
Солдаты, узнав герцога, в нерешительности остановились.
— Того не бывает в государствах христианских, — твердо сказал посол Воронцов, стоя в одной рубашке перед герцогом. — Так делают в вертепах разбойничьих… Все вы ответите перед великим государем всея Руси, царь сумеет расквитаться. Мне не стыдно быть перед тобою голым, герцог зюдерманландский, а тебе стыдно видеть меня!..
Лицо герцога Карла покрылось краской. По характеру он был добрый, отзывчивый человек.
— Мерзавцы! — закричал он на солдат. — Вас будут судить. Арестовать их! Я приношу извинение перед послами великого русского царя за бесчестие, — продолжал герцог, кланяясь. — Всему виной перемена власти. Ирик, безумный тиран, свержен с престола. Новый король, брат его Иоганн, желает дружбы с вашим государем. Обидчики ваши понесут суровое наказание.
— Мы просим немедленно отпустить нас в Москву, донести великому государю о том, что произошло, — заявил Воронцов.
— Я доложу о вас королю Швеции Иоганну, — сказал герцог Карл. — Все, что у вас уворовано, все сыщем, а чего не сыщем, за то заплатим втрое.
И герцог Карл знаком позвал послов к руке. Послы отвернулись, к руке королевича не пошли.
Наказав солдат за самовольство, герцог Карл ушел с посольского подворья. А люди, что были с герцогом, заперли посольскую свиту, корму давать не велели и поставили у ворот стражу.
К полудню в городе сделалось шумно. Появились во множестве солдаты. Горожане вышли на улицы, но, боясь грабежей, толкались близ своих домов. Они вооружились кто чем мог. Некоторые опоясались мечами, у других в руках были пики и топоры.
Солдаты и горожане громко разговаривали, кричали и пели песни.
Ровно в полдень открылся городской торг.
Михаил Иванович Воронцов, отлично говоривший на шведском языке, упросил начальника стражи разрешить толмачу13 дьяку Ивану Васильеву с двумя посольскими слугами отлучиться на малое время, купить хлеба и всякого кормового припаса.
— Даром время не теряй, — сказал Ивану Васильеву посол, — разузнай на торгу, что в Стекольне делается.
Дьяк Васильев вернулся вечером, как стали закрывать лавки. Посол Воронцов вместе с можайским дворецким Наумовым учинили ему допрос.
— Король Ирик посажен в тюрьму с женой и детями.
— Отрекся он от престола?
— Отрекся и за себя и за детей своих. Свейским14 королем возглашен герцог финляндский Юхан.
— Как город взяли, много ли убитых?
— Горожане отворили ворота самовольно. Король Ирик в замок утек, там его схватили… А Георга Пирсона, его любимца, казнили на площади. Страшной смертью. Сам видел…
— Сказывай, — заинтересовался Наумов.
— Живого на куски рубили, да не сразу, а с проволокой. Перед казнью глашатай список читал, будто он двести семьдесят три человека невинно загубил, много вельмож знатных… Катерину Ягеллонку хотел нашему великому государю выдать. Сначала отрезали ему оба уха и повесили за ребро. В муках Пирсон громко сказал: «Я всегда думал, что скорее небо обрушится на землю, нежели король Ирик меня оставит… Надейтесь на бога, только на бога, но никогда не надейтесь на больших господ». Через полчаса его с крюка сняли и привязали к четырем столбам. Тут ему раздробили руки и ноги и опять оставили на полчаса. А потом били ножом в грудь… Царский любимец просил смерти, стонал и вопил на всю площадь.
— Знаем мы этих невинных, — презрительно сказал Наумов. — Мало их Пирсон отделал. Вдвое бы, втрое бы больше надоть! Глядишь, и Ирик на престоле усидел… Бывало, мы с Григорием Лукьянычем Скуратовым за один день больше намахаем.
Большой посол Воронцов сидел молча, не поднимая глаз.
