Григорий Кроних - Неуловимые Мстители. Наследство Эйдорфа
– Кидай сюда винтовку, – скомандовал Петька.
Славкин затравленно посмотрел на оставшийся клочок шнура и бросил карабин на телегу. Юра взял оружие и навел на врага. Петька перекусил шнур у самого капсюля. Георгий Александрович почувствовал облегчение, хоть теперь его и держали на мушке.
Натка слезла с телеги и забрала винтовку булочника Германа.
– Сомлел, что ли, не шевелится.
– Скажи ему, чтоб встал, дядя.
Славкин отдал команду по-немецки и от себя прибавил пинок. Солдат зашевелился и привстал на дрожащих ногах.
– А ты, дядя, русский?
– Украинский, – сказал хорунжий, поднимая руки.
– Тогда снимай ремень.
Пленных поставили спина к спине и связали им попарно руки.
– Прощай, дядя и не попадайся нам больше.
Подростки, прихватив трофейное оружие, уселись на телегу и двинулись дальше. Им сегодня ночью предстояло сделать еще так много…
– Неужели ты бы нас взорвал? – спросила Натка брата.
– Конечно, если бывает взрывающееся мыло, – серьезно ответил Петька и показал свет ло-корич невый брусок. – Хорошо, что у Жоры в шкафу валяется что попало.
Девчонка дала Петьке подзатыльник и обняла за плечи…
Едва телега отъехала, Славкину, приколотому к спине булочника, словно муха, пришла на ум отличная мысль. Идти одновременно было бы чрезвычайно сложно, но один… Хорунжий объяснил Герману свой план, и тот, кряхтя, взвалил начальника на спину. Так они быстро доберутся до жилых домов и вызовут подмогу. Эти малолетки далеко не уйдут! Булочник медленно переставлял ноги, а хорунжий старался удержать равновесие на его спине, что было не просто, ведь спина Германа оказалась круглой, как его живот. Славкин чуть-чуть переменил положение ног, толстяк под ним качнулся, и они рухнули в снег.
11
– Проходите, фрау, – пригласил Ксанку худой человек с желтым постным лицом. Он был одновременно и секретарем, и переводчиком лейтенанта Корфа.
Оксана вошла в маленький кабинетик и села на предложенный стул.
– Guten Tag, – сказал офицер. Переводчик перевел.
– Здравствуйте, меня зовут Надежда Петрова, я близкий друг одного из шахтеров, работавших в ремонтной бригаде.
Корф кивнул.
– Это большая неприятность и для вас, и для меня тоже. Я был заинтересован в том, чтобы они хорошо делали свою работу, но их арестовало гестапо… Фрау Петрова, вы сказали? Но среди моих рабочих не было Петровых.
– Я просто друг, понимаете? И хотела узнать о судьбе…
– Конечно, – лейтенант не позволил себе ни тени улыбки. – Как зовут вашего друга?
Ксанка покосилась на переводчика.
– Говорите смело все, это мой человек, – мгновенно уловил заминку Корф.
– Меня беспокоит судьба Валерия Мещерякова.
– Вот как? – удивился офицер. – На этого человека я возлагал большие надежды, но он их не оправдал.
– Я уверена, что произошла какая-то ошибка. Валерий не мог сделать ничего плохого.
– Это риторика, фрау Петрова, у нас говорят: гестапо не ошибается.
– Я понимаю, что вы сами находитесь в трудном положении, но все-таки прошу вас узнать…
– Нет, нет, и не думайте! – воскликнул Корф. – Если инженер Мещеряков не виноват, его отпустят, если виновен – накажут. Так что лучше молитесь Богу, только он может выступать посредником в подобных делах.
– Например, он не стал бы одалживать у коменданта его автомобиль, – сказала с нажимом Ксанка. – Вы меня понимаете?
– Вы действительно близкий друг господина Мещерякова, – задумчиво сказал офицер, – он многое вам рассказал… Поймите, фрау Петрова, я не имею влияния на гестапо, это другое ведомство. Скорее оно может повлиять на меня. Зачем же мне попадать в его поле зрения?
– Это случится, если гестапо узнает о вашем предложении моему другу заняться дополнительной работой за отдельную плату. Если не ошибаюсь, разговор состоялся в вашу первую с ним встречу вон в том кафе, – Ксанка показала в окно за спину лейтенанта.
Теперь пришла очередь Корфа покоситься на переводчика.
– Хорошо, я постараюсь узнать о судьбе вашего друга и в конце недели сообщу вам.
– Пожалуйста, сегодня, – твердо сказала Оксана. – Заодно узнайте, как дела товарищей Мещерякова. Может быть, все не так плохо, и они сумеют закончить необходимую вам работу.
– Ладно, – легко согласился офицер, поняв, что иначе от собеседницы он не отделается. – Едем.
Он коротко переговорил с желтолицым переводчиком и, подхватив фрау за локоть, вывел ее из кабинета.
Осторожный немец, подумала Ксанка, решил этого переводчика с собой не брать. Значит, вторую часть разговора переведет другой и ни один не будет знать, в какой истории замешан Корф.
Лейтенант вывел даму на крыльцо и поманил пальцем машину. «Опель» немедленно подкатил, Ганс выскочил и распахнул дверцу перед начальником и дамой. В дороге они были вынуждены молчать, но когда автомобиль остановился у знакомого здания ЧК, лейтенант вышел первым и подал фрау Петровой руку.
– Прошу фас.
Ксанкина рука замерла на полдороге.
– Фы боитесь?
Она пересилила внезапный испуг и вышла из машины. У дверей здания все так же стояли караульные, только теперь в черной форме. Они отдали лейтенанту честь. Он бросил короткую фразу, и они вдруг сделали шаг вперед.
– Я фелел им фас арестовать, – пояснил Корф и внезапно добавил: – Фрау Ларионофа?
Ксанка инстинктивно дернулась, а немец только сильнее сжал ее руку.
– Дома и родные стены помогают, да? Посмот рим, может быть, здесь фам сидеть будет приятней, чем ф другом месте?
Солдаты подхватили словно онемевшую Ксанку и втащили внутрь.
* * *Вопросы были все те же: «Кто организатор? Сколько диверсантов с ним работало? Кто дал задание? Является ли он офицером Красной армии? Кто обучал его минному делу? Какие явки в городе он знает?».
Валеру пока не били, но спать не давали третьи сутки, и он не решился бы сказать, что хуже. Дважды его допрашивал сам герр начальник гестапо, значит, Мещерякова считают важной птицей. Их можно понять: ликвидировать группу подпольщиков в тот момент, когда они собирались взорвать одну из самых крупных местных шахт!
– Я не диверсант, – твердил, как заклинание, Валера, – у меня даже зажигалки не было, как бы я зажег фитиль?
– Не считай нас идиотами! – орал начальник гестапо. – Кто руководил вашей группой? Как вы поддерживаете связь?
– Никто.
– Значит, ты – руководитель?
– Я бывший главный инженер, теперь – начальник ремонтной бригады.
– Твои рабочие нам все рассказали, брось притворяться, и мы сохраним тебе жизнь!
Валера придерживался одной линии поведения, выработанной еще когда его везли в гестапо. Хотя, когда тебя берут с поличным, любая линия кажется глупой. Даже если никто из рабочих не сознается, ему и его двум спутникам не отвертеться. Странно, что гестаповцы до сих пор не предъявили им отпечатки пальцев, снятые с ящиков и динамитных шашек. Или у них техническая служба не работает?.. Дела остальных шахтеров были бы неплохи, если б было мирное время и если бы для фашистов существовала презумпция невиновности. В глубине Валерий знал, что все рассуждения о шансах на спасение хоть для части рабочих ничего не стоили. Возможно, что группу расстреляют хотя бы для острастки, чтобы предупредить тех, кто собирается им на смену.
