Геннадий Ананьев - Князь Воротынский
– Разумно ли? – усомнился сын Никифора молодой боярин Косма. – Верно, порубежники – ратники куда с добром, только кем их в лазутном деле заменить?
– Дельно, – с благодарностью оценил реплику Космы Двужила князь Воротынский не только по смыслу, но и по форме. Сам он готов был уже резко возразить Двужилу: «Порубежников не трону!» Косма же не только опередил его, но и преподал урок пристойности. Поглядел на Никифора, который все же насупился. Как же, яйцо курицу учит. Успокоил его.
– Не гневись на сына боярин Никифор, что перечит. Бога благодари, что сыном таким род твой пополнил.
– Я что? Я – как лучше. Сам, князь, прикинь, кто из нас правее.
– Сын твой прав, – ответил Михаил Воротынский и продолжил: – Возьмем казаков городовых из окских крепостей. Добровольцев ополчим. Боярину Косме Двужилу и повелим этим заняться. К полусотне опричников по две-три сотни городовых и ополченцев. Триболы им же разбрасывать. Это, боярин Косма, тоже твоя забота.
– Не ахти стойко станут, – усомнился дьяк Логинов. – Ополчение и городовые – не Бог весть какие ратники.
– Не скажи, – возразил боярин Косма. – Из рушниц да самострелов при желании быстро можно наловчиться стрелять. А если с мечами и копьями не приучены, топорами и шестоперами что не крушить поганые головы? Постоят за святую свою землицу не умением, так упорством.
– Не почует ли Дивей-мурза, что ратники аховые, не задумается ли, отчего так? – продолжал стоять на своем Никифор Двужил.
– А откуда бывалой рати взяться? – вопросом ответил Двужилу князь Воротынский. – Вся она прошлым летом в Москве сгорела. На это крымцы и рассчитывают. Им неумелость ратная не внови станет. Они тогда, еще больше себя убедив, попрут дуром на Москву… А это – на нашу мельницу вода.
– Ну, хотя бы у Сенькина брода поставить сотни две-три детей боярских, – не сдавался боярин Никифор. – Не гоже, чтоб для главной переправы не нашлось ратников настоящих. Никто этому не поверит.
– С этим, видно, стоит согласиться. Ополченцы, городовые, опричники пусть само собой, а к ним еще добавить две сотни детей боярских и казаков. Из порубежников.
– Вот и ладно, – успокоился Никифор, – Так оно верней будет. И еще одно что скажу: главную сечу сладить стоит, подальше от Оки супостатов отпустив. Верст за тридцать-сорок от святого нашего стольного града. Тогда мы двух зайцев убьем: допечем ворогов шпынянием, впору им станет хоть выть, а самое главное – перед жадными зенками басурманскими меха да злато кремлевское замаячит заманчиво. До Десны до самой, почитай, идти нужно следом, на дневной переход отстав Большим полком от Девлетки. Дозволь, князь, на Серпуховской дороге место доброе подыскать.
– А если через Коломну пойдут?
– И ту дорогу погляжу. И Боровскую. На случай, если верховье Оки изберут крымцы. И там места пригляжу подходящие.
– Тогда гуляй-город нужно держать там, откуда мог бы он ко времени подоспеть на любую дорогу.
– Место для гуляя и огненного наряда мы с Космой и Селезнем найдем. Дороги тайные в лесах прорубит Ертоул, но важно другое, чтоб брички были бы без изъяну, сбруя бы справная, да кони сытые. Это твоя, князь, забота. Либо дьяка Логинова. Нам, боярам княжеским, не гоже носом тыкать воеводу, царем поставленного.
– Сам проверю.
– И колесные пушки осмотри. Доставят если ломовозных лошадей в упряжи, их и рысью даже не расшевелишь. Лучше пару лишних в упряжи иметь, но ходких чтобы. Ногайские кони под это дело сгодятся. Это тоже, князь, твоего догляду дело. Накажи воеводе-пушкарю, чтоб готов был верст по тридцати, а то и сорока в день осиливать, А при нужде и более того.
Час да другой, стараясь не забыть самой мелкой мелочи, держали совет верные помощники главного воеводы. А когда, казалось бы, не осталось ничего стоящего их внимания, князь Михаил Воротынский попросил последнего совета:
– Государь указал мне первого и второго воевод на полки представить загодя. Сам определил лишь на опричный, на гуляй и большой огненный наряд.
– Тебе, князь, важнее всего Правая рука, как я понимаю, – первым начал дьяк Логинов. – Ему почин класть в первом бою, ему крымцев за нос водить. Вот мой тебе совет по этому полку, князь: первым воеводой полка Правой руки ставь боярина Федора Шереметева, вторым у него – князя Никиту Одоевского.
– Князя Одоевского в свой полк хотел взять…
– В Правой руке он лучшую службу сослужит.
– Принимаю.
– Меня, князь, поставь на речную рать.
– Ишь ты. Совладаешь ли? – усомнился Двужил, чем весьма смутил Логинова.
Князь, увидев это, поторопился с ответом:
– Думаю, не оплошает. Быть тебе, дьяк Логинов, воеводою речной рати. Добрых вожей подбери и – с Богом. – И почти без паузы: – Совет закончен. Теперь, засучив рукава, каждый за свой урок. Сразу же после Благовещения выступаем. Кажется, много еще до Благовещения времени, только оно ой как летит. Оглянуться не успеешь – вот тебе и марток приказал долго жить.
Через несколько дней после совета князь Михаил Воротынский еще раз, хотя всю местность у Серпухова знал хорошо, поехал в приокскую крепость, чтобы Большой полк разместить не на привычном стане, а укромно, лишь малую часть полка оставив в самом городе, но так, чтобы видимость создать такую, будто стан полковой там, где привычно ему вот уже многолетне: в городе и у Высоцкого монастыря. Правда, внес он малое изменение для людского глазу: разместить полутысячу решил на самом берегу Оки в спешно отрытых посохой бороздах с редкими раскатами для орудий и легким тыном перед бороздами.
Расчет прост: прознает Дивей-мурза, что Большой полк в Серпухове, посоветует Девлет-Гирею оставить у крепости тумен либо два, осадить, не штурмуя, а лишь встречать вылазки, всем остальным войском двигаться к Москве без остановок. Это-то и нужно. Пусть двигается. Изгоном не сможет, ибо велик у него обоз с несколькими сотнями правителей городов земли русской, советники и прислуга для самого хана, который намеревается обжить Кремль, сделав его своим ханским дворцом. В общем, времени хватит, если все продумать до мелочей, чтобы, собрав всю рать в единое ядро, двинуться за крымцами на один дневной переход до самого до того места, какое выберет Никифор Двужил для сечи.
И вот тут начнется самое важное: ударить крымцев с тыла, посечься для видимости и, отступая в полной, якобы, панике, вывести ворогов на гуляй-город. Польза двойная: тумен либо два какие устремятся за русским полком, получат изрядно по зубам, и, чтобы оправдаться перед ханом и не быть казненными за трусость, вдвое или даже втрое увеличат силы русской рати, что, вероятней всего, смутит хана. Он-то будет считать, что главные силы осаждены в Серпухове.
