Вальтер Скотт - Айвенго (с иллюстрациями)

Гроссмейстер собрал мнения своих советчиков и торжественно спросил Ревекку,что она может сказать против смертного приговора, который он намерен сейчас произнести.

- Взывать к вашему состраданию,- сказала прекрасная еврейка голосом, дрогнувшим от волнения, - было бы, как я вижу, напрасно и унизительно. Объяснять вам, что лечение больных и раненых не может быть неугодно богу, в которого все мы верим, было бы тщетно. Доказывать, что многие поступки, в которых обвиняют меня эти люди,совершенно невозможны,бесполезно:по-видимому, вы верите в их возможность. Точно так же бессмысленно оправдываться в том, что моя одежда, мой язык и мои привычки чужды вам, ибо свойственны моему народу- я чуть не сказала: моей родине, но, увы, у нас нет отечества. В своё оправдание я не стану даже разоблачать моего притеснителя, который стоит здесь и слышит, как на меня возводят ложное обвинение, а его из тирана превращают в жертву. Пусть бог рассудит меня с ним, но мне легче перенести любую казнь,какую вам угодно будет присудить мне, чем выслушивать предложения,которыми этот воплощённый дьявол преследовал меня,свою пленницу, беззащитную и беспомощную девушку.Но он одной с вами веры, а потому малейшее его возражение имеет в ваших глазах большую цену, чем торжественные клятвы несчастной еврейки. Стало быть, бесполезно было бы пытаться обратить против него возведённые на меня обвинения. Но я спрашиваю его- да, Бриан де Буагильбер, я обращаюсь к тебе самому скажи, разве все эти обвинения не ложны? Разве всё это не самая чудовищная клевета, столь же нелепая, как и смертоносная?

Наступило молчание. Взоры всех устремились на Бриана де Буагильбера. Он молчал.

- Говори же,-продолжала она,- если ты мужчина, если ты христианин! Говори! Заклинаю тебя одеянием,которое ты носишь,именем, доставшимся тебе в наследие от предков, рыцарством, которым ты похваляешься.Честью твоей матери, могилой и прахом твоего отца!Молю тебя,скажи: правда ли всё, что здесь было сказано?

- Отвечай ей, брат,- сказал гроссмейстер,- если только враг рода человеческого, с которым ты борешься, не одолел тебя.

Буагильбера, казалось, обуревали противоречивые страсти, которые исказили лицо его судорогой. Наконец он смог только с величайшим усилием выговорить, глядя на Ревекку:

- Письмена, письмена…

- Вот,-молвил Бомануар,-вот это поистине неоспоримое свидетельство. Жертва её колдовства только и могла сослаться на роковые письмена, начертанные заклинания, которые вынуждают его молчать.

Но Ревекка иначе истолковала эти слова. Мельком взглянув на обрывок пергамента, который она продолжала держать в руке, она прочла написанные там по-арабски слова: «Проси защитника».

Гул, прошедший по всему собранию после странного ответа Буагильбера, дал время Ревекке не только незаметно прочесть, но и уничтожить записку. Когда шёпот замолк, гроссмейстер возвысил голос:

- Ревекка,-сказал он,- никакой пользы не принесло тебе свидетельство этого несчастного рыцаря, который, видимо, всё ещё находится во власти сатаны. Что ты можешь ещё сказать?

- Согласно вашим жестоким законам мне остаётся только одно средство к спасению,- сказала Ревекка.- Правда, жизнь была очень тяжела для меня, по крайней мере в последнее время, но я не хочу отказываться от божьего дара, раз господь дарует мне хоть слабую надежду на спасение. Я отрицаю все ваши обвинения, объявляю себя невиновной, и показания ложными. Требую назначения божьего суда, и пусть мой защитник подтвердит мою правоту.

- Но кто же,Ревекка,-сказал гроссмейстер,- согласится выступить защитником еврейки, да ещё колдуньи?

- Бог даст мне защитника,- ответила Ревекка.- Не может быть, чтобы во всей славной Англии, стране гостеприимства, великодушия и свободы, где так много людей всегда готово рисковать жизнью во имя чести, не нашлось человека, который захотел бы выступить во имя справедливости. Я требую назначения поединка. Вот мой вызов.

Она сняла со своей руки вышитую перчатку и бросила её к ногам гроссмейстера с такой простотой,и с таким чувством собственного достоинства, которые вызвали общее изумление и восхищение.

Глава XXXVIII

…Тебе бросаю вызов

И храбрость воинскую покажу

В единоборстве нашем.

Красота и выражение лица Ревекки произвели глубокое впечатление даже на самого Луку Бомануара.От природы он не был ни жестоким,ни даже суровым.Но он всегда был человеком бесстрастным, с возвышенными, хотя и ошибочными представлениями о долге, и сердце его постепенно ожесточилось благодаря аскетической жизни и могущественной власти, которой он пользовался, а также вследствие его уверенности в том, что на нём лежит обязанность карать язычников и искоренять ересь.Суровые черты его лица как будто смягчились, пока он смотрел на стоявшую перед ним прекрасную девушку, одинокую, беспомощную, но защищавшуюся с удивительным присутствием духа и редкой отвагой. Он дважды осенил себя крёстным знамением, как бы недоумевая, откуда явилась такая необычайная мягкость в его душе, в таких случаях всегда сохранявшей твёрдость несокрушимой стали. Наконец он заговорил.

- Девица,- сказал он,- если та жалость, которую я чувствую к тебе, есть порождение злых чар, наведённых на меня твоим лукавством, то велик твой грех перед богом. Но думаю, что чувства мои скорее можно приписать естественной скорби сердца,сетующего,что столь красивый сосуд заключает в себе гибельную отраву.Покайся,дочь моя,сознайся,что ты колдунья,отрекись от своей неправой веры, облобызай эту святую эмблему спасения, и всё будет хорошо для тебя- и в этой жизни и в будущей. Поступи в одну из женских обителей строжайшего ордена,и там будет тебе время замолить свои грехи и подвергнуться достойному покаянию.Сделай это- и живи. Чем тебе так дорог закон Моисеев, что ты готова умереть за него?

- Это закон отцов моих,- отвечала Ревекка,- он снизошёл на землю при громе и молнии на вершине горы Синай из огненной тучи. Если вы христиане, то и вы этому верите.Но, по-вашему, этот закон сменился новым,а мои наставники учили меня не так.

- Пусть наш капеллан выступит вперёд,- сказал Бомануар,- и внушит этой нечестивой упрямице…

- Простите, если я вас прерву,- кротко промолвила Ревекка,- но я девушка и не умею вести религиозные споры. Однако я сумею умереть за свою веру, если на то будет воля божия. Прошу вас ответить на мою просьбу о назначении суда божьего.

- Подайте мне её перчатку,- сказал Бомануар.- Вот поистине слабый и малый залог столь важного дела, - продолжал он, глядя на тонкую ткань маленькой перчатки.- Видишь, Ревекка, как непрочна и мала твоя перчатка по сравнению с нашими тяжёлыми стальными рукавицами,- таково и твоё дело по сравнению с делом Сионского Храма, ибо вызов брошен всему нашему ордену.