И только море запомнит - Полина Сергеевна Павлова
– Мне нужна миссис Брюстер.
Такую фамилию получила кузина, когда вышла за англичанина. Когда-то она была О’Клери. И что теперь? От ирландской крови не избавиться, но кузина Кэт нынче английская дама, вращающаяся в высоких кругах. Служанка смотрит на Моргану, смеряет ее взглядом, оценивая, насколько правильным будет пускать ее на порог. По привычке О’Райли, пытаясь защититься, кладет ладонь на позолоченную рукоять шпаги. Она выглядит как побитая собака, и лишь множество дорогих колец на бледных пальцах, серьги в ушах и крест с рубинами на шее говорят, что не так уж она и проста.
– А кем вы приходитесь миссис Брюстер?
Моргана хмурится, поджимает губы:
– У меня для нее важная информация о ее кузине.
Такого короткого ответа хватает, чтобы ее пропустили и послали мальчишку в грубой льняной рубахе куда-то наверх, на второй этаж. Моргана осматривается по сторонам, пытаясь убедиться, что она и правда в доме кузины. Но они так давно с ней не виделись и не общались, Кэт могла и измениться. Взгляд останавливается на портрете женщины с маленьким ребенком на руках. И кривая полуулыбка касается губ.
Зеленый цвет никогда не шел Кэт, но это платье с закрытыми рукавами делает ее дивной, подчеркивая стройную шею и покатые плечи. А белый сверток, весь в кружевах и рюшах – очаровательный ребенок с темными кудрями.
– Госпожа, странная женщина. Осторожнее, прошу.
Моргана оборачивается на лестницу. По ступеням спускается хозяйка дома – низенькая, порядком располневшая Кэт. Полнота нисколько не портит кузину, теперь она даже больше похожа на торт в рюшах и оборках. Служанка ждет свою хозяйку, поднявшись на одну ступеньку. Так невежливо – почти кричать в присутствии человека, о котором идет разговор.
Сняв с головы шляпу, О’Райли делает шаг к лестнице.
– Кэт… – надломленно, неуверенно Моргана обращается к кузине, надеясь, что она ее не забыла.
– Моргана? – неуверенно интересуется Кэт, замирает, но, получив в ответ кивок, потому что язык у Морганы не поворачивается произнести короткое слово, она двумя прыжками преодолевает последние четыре ступени. – Я таких страстей про тебя наслушалась, Моргана!
Кэт подбегает к О’Райли. Она обнимает ее, да так крепко, что даже не верится, что в таких хрупких руках может быть столько силы. Кэт совершенно все равно, что кожаный коричневый камзол Морганы покрыт дорожной пылью и забрызган грязью. Она стискивает ее, прижимаясь к груди. От кузины веет добротой и теплом, пахнет пудрой для волос и нежной, почти неуловимой лавандой. Моргана неловко правой рукой касается лопаток Кэт под неодобрительный взгляд прислуги.
– С тобой все в порядке? – Кэт отстраняется, всматривается в лицо Морганы и охает, когда понимает.
О’Райли так и думала: кузина не сможет спокойно смотреть на ее лицо. Кэт прикрывает ладонями рот, но, быстро совладав с собой, тут же тянется ими к лицу Морганы, опускает их на щеки. Большим пальцем проводит по шраму.
Сочувствие и жалость Кэт не унижают.
– Кто же тебя так, Моргана? За что же тебя так?
Но эта история слишком жестокая, чтобы рассказать ее Кэт. Она будет плохо спать, а потом, как это обычно бывает с нежными дамами, заболеет и зачахнет. Такой участи Моргана просто не хочет для своей кузины.
– Уже не помню, да и не важно, – пытается отмахнуться О’Райли, за что получает молчаливое недоверие Кэт. И все же из вежливости и безупречного воспитания кузина оставляет неуместные расспросы.
Моргана никогда не забудет имена своих обидчиков, но сейчас у нее в груди, где-то в сердце бушует совершенно иной шторм, с которым ей не совладать. И он не имеет никакого отношения к гневу.
– Я так плакала, mo stór[47], когда ты бежала из дома. Мы все так переживали, но не смогли тебя найти. Разве так можно было, Морриган?
Можно. И Кэт знает это. Ее-то брак был по любви, она-то смогла полюбить своего супруга до того, как они поженились. А для Морганы выбрали незавидную судьбу. Со своей участью она мириться не стала. Всегда взрывная и своевольная Морриган О’Райли предпочла побег. Несмотря на все пролитые слезы, Кэт вряд ли ее серьезно осуждает и порицает. За это Моргана ей бесконечно благодарна.
– Пойдем скорее. Мэри! Подай чай в малую гостиную. Моя кузина устала с дороги.
Кэт тянет Моргану за собой.
– Я не думаю, что у меня есть…
– Морриган, имей совесть остаться хотя бы на чай. Потому что иначе я буду хранить обиду на тебя всю оставшуюся жизнь.
И у О’Райли нет причин не верить в серьезность заявления Кэт. Моргана коротко кивает, направляясь за кузиной. Та не отпускает ее руку, и О’Райли чувствует, как вспотела ладонь сестры – нервничает. Так было всегда, когда-то Кэт даже имела привычку вытирать вспотевшие руки о подол платья, если у нее не было перчаток.
Они проходят в маленькую гостиную – личный будуар Кэт. Моргане эта небольшая комнатка с диванчиком, несколькими креслами и столиком напоминает их любимую комнатушку в доме ее отца, где они постоянно прятались от любопытных глаз. Та была синяя, а здесь, конечно, по последней французской моде много воздуха, нежный голубоватый и белый цвета с золотистыми вензелями. Вот уже несколько лет рококо живет в сердцах людей. И каждый знатный человек считает своим долгом приблизить дом к образу французского дворца.
– Присаживайся. Ну же!
Моргана садится на тахту, мягкая обивка которой усеяна всевозможными замысловатыми цветочками и бутонами, сливающимися в единый пестрый узор. Кэт опускается в кресло напротив. Кузина органично вписывается в обстановку будуара, но все равно выделяется на фоне гобелена с райскими птицами.
Когда-то и ее могла ожидать подобная участь – сидеть в красивых комнатах, быть хозяйкой великолепного дома, постоянно расхаживая в роскошных платьях и атласных туфельках на низеньком каблучке. Но она бы не смогла справиться и быстро бы зачахла. Хотя, не зная вольной жизни джентльменов удачи, продержалась бы чуточку дольше, чем себе представляет сейчас. Моргана подмечает, как бережно кузина складывает руки на животе. И факт ее беременности заставляет встряхнуть головой и подавиться горькими слезами сожаления.
– И сколько? – осторожно начинает Моргана.
– Третий. Надеюсь, что будет дочка.
О’Райли не пожелала бы себе, чтобы у нее родилась дочь. Она сжимает левую ладонь в кулак, лишь бы не дернуть рукой.
– И кто же остальные? Не знаю ни одного своего племянника.
– Чарльз и Ричард.
– Тот ребенок на портрете?
– Это Чарли.
Снова кивок и поджатые губы, но, чтобы оставаться непринужденной, Моргана откидывается
